Третий этап случился в том же 1920 году, но уже осенью, в ноябре, когда началась эвакуация Русской Армии из Крыма во главе с генерал-лейтенантом бароном П. Н. Врангелем.
Статистические данные свидетельствуют о том, что только в последние дни этой эвакуации (с 11 по 14 ноября 1920 года) на кораблях покинули родину 15 тысяч казаков, 12 тысяч офицеров и 5 тысяч солдат регулярных частей, 10 тысяч юнкеров, 7 тысяч раненых офицеров, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыла и до 60 тысяч статских лиц, в основном членов семей офицеров и чиновников.
Четвертый этап начался после отступления и поражения войск адмирала А. В. Колчака. Но и на этом этапе эмиграция не завершилась.
Наступил пятый этап, который также связывают с военными событиями с эвакуацией белой Дальневосточной армии, белого флота, с бегством в 1922 году японской армии из Приморья.
Во времена эмиграции первой волны страну покидали военные, казаки, дворяне, духовенство, интеллигенция, члены их семей Причем интеллигенции даже активно «помогали» эвакуироваться. К такой «помощи» можно отнести политическую депортационную акцию новой Советской России в виде выдворения из страны в 1922 году около пятидесяти видных ученых гуманитарного профиля и членов их семей на знаменитых «философских пароходах» из Петрограда в Штеттин (ныне польский Щецин).
Среди этих ученых были Н. Бердяев, С. Трубецкой, Н. Евреинов Разве можно перечислить все имена мирового значения, имена, которыми Россия гордится до сих пор?
А покидали родину не только во время этой акции на «пароходах», но и другими путями российские знаменитости, на весь мир прославившие свою страну. Среди эмигрантов первой волны были известные писатели и поэты, композиторы, певцы и художники, хореографы и артисты, которых мы знаем до сих пор: И. Бунин, А. Куприн, М. Горький, Д. Мережковский, З. Гиппиус, А. Ремизов, В. Иванов, Н. Теффи, М. Цветаева, В. Набоков, С. Прокофьев, И. Стравинский, А. Глазунов, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин, И. Северянин, И. Репин, Л. Андреев, В. Ходасевич, Н. Берберова, К. Коровин, А. Бенуа, М. Шагал, С. Дягилев, А. Павлова, М. Кшесинская Вряд ли можно каждого упомянуть. Среди покидавших родину были также известные исследователи и изобретатели от создателя первого в Европе Аэродинамического института Р. Рябушинского до одного из пионеров телевидения В. Зворыкина.
Эмигранты первой волны оказались внезапно выброшенными за пределы своего отечества; объединяющим для них ключевым качеством стал их вынужденный отъезд из России, и где бы они ни оказались за границей, эти люди в большинстве своем несли «Миссию русской Эмиграции», поэтому их обычно называют не иммигрантами, а Эмигрантами, с большой буквы. И они действительно были таковыми.
Иван Бунин стал лауреатом Нобелевской премии по литературе, а Владимира Набокова выдвигали на премию четыре раза подряд. И если бы не блокировка его кандидатуры одним из постоянных членов Шведской академии, критиковавшим роман «Лолита», он бы тоже ее получил.
До сих пор нет данных о точном количестве эмигрантов 20-х годов. Кто-то сообщает о трех, кто-то о пяти миллионах людей. Американский Красный Крест на 1 ноября 1920 года насчитал почти 1,2 млн человек. К середине лета 1921 года, по данным Лиги Наций, речь шла уже о более 1,4 млн эмигрантов. Но Гражданская война продолжалась, и количество бежавших от нее людей значительно увеличивалось.
С позиции сегодняшнего дня эмигрантов того времени делят на политических беженцев и активных политических белых эмигрантов. Оказалось, что активных эмигрантов было меньше, чем беженцев.
Зачем эмигрантам были нужны нансеновские паспорта
После окончания Гражданской войны основная часть белых эмигрантов мечтала вернуться в Россию. И даже многие из тех, кто нашел свое место в новой стране, не хотели принимать гражданство чужой страны. Эти люди меняли гражданство, гарантирующее полноценную жизнь в государстве своей иммиграции, на получение так называемого нансеновского паспорта, являющегося международным документом удостоверения личности беженцев без гражданства. Этот специальный паспорт разработал знаменитый полярный исследователь, комиссар Лиги Наций по делам беженцев норвежец Ф. Нансен, в честь которого документ так стали именовать. Впервые такой паспорт начали давать в 1922 году беженцам из России, не желавшим менять гражданство.
Среди лиц, имевших нансеновский паспорт, были Иван Бунин, Владимир Набоков, Анна Павлова, Илья Репин, Сергей Рахманинов, Игорь Стравинский
После установления советской власти часть эмигрантов первой волны смогла вернуться на родину, у некоторых из этих людей в СССР Россию вернулись уже их потомки. Сегодня во многих странах за рубежом встречаются русские из третьего и четвертого поколений белых эмигрантов. Большинство из них, несмотря на рождение вне родины, дорожат знанием русского языка, приезжают в гости в Россию.
К сожалению, во время первой волны эмиграции из России произошла невиданная доселе и после «утечка мозгов» и интеллектуального потенциала, незримо сказывающаяся и по сей день.
Вторая волна русской эмиграции
Вторая волна (с 1941 вплоть до 1950-х годов) состояла из лиц, оказавшихся за пределами СССР во время Второй мировой войны и не возвратившихся после победы в войне на родину (советские военнопленные; люди, насильственно увезенные в Германию; немцы и финны спецпоселенцы; беженцы, сотрудничавшие во время войны с немцами; «эвакуированные», насильственно вывезенные немцами из освобождаемых Советской Армией районов; гражданские интернированные сотрудники и дипломаты, отправленные из СССР для работы в Германию и не сумевшие возвратиться на родину до войны; и прочие).
Многие из этих невозвращенцев просто боялись вернуться на родину, догадываясь или же зная, что их поджидает там (участь предателей, ссылки и лагеря).
Драма дипийцев
Одной из страниц эмиграции второй волны стала драма дипийцев так называли несчастных людей, боявшихся возвратиться в СССР и в страны Восточной Европы. Аббревиатура DP (от англ. displaced persons перемещенные лица) давала возможность беженцам получить легальный статус и право на эмиграцию из Европы. Слово «дипиец» превратилось в своеобразную вторую национальность человека.
Всем известно о встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ялте в феврале 1945 года. Но почти никто не знает, что на этой ялтинской конференции обсуждался также вопрос репатриации. Сталин требовал вернуть в СССР всех, кто жил в Советском Союзе до 1939 года, хотели они этого или не хотели. Речь шла о насильственном возвращении на родину. А как этих людей встретят «дома», не надо было даже догадываться, зная политику вождя. К сожалению, союзники запятнали свои имена удовлетворением просьбы Сталина, узаконив насильственную репатриацию советских людей, находившихся в то время на Западе.
Специалист по истории насильственной репатриации Николай Толстой в своей книге «Жертвы Ялты», вышедшей на английском языке в Англии в 1978 году, а затем, в 1988 году, и на русском языке в Париже, пишет о почти 5,5 млн людей, которые добровольно или принудительно вернулись на родину. Из этой книги можно узнать, что из «возвращенцев»:
20 % получили либо смертные приговоры, либо 25 лет лагерей; 1520 % получили от пяти до десяти лет лагерей; 10 % высланы в Сибирь сроком не менее шести лет; 15 % отправлены на работы в Донбасс, Кузбасс и другие разоренные войной районы без права возвращения в родные места и лишь 1520 % смогли вернуться к себе.