Для обычных мулов все это действительно характерно, однако трудно понять, почему вдруг таких качеств ожидали от потомков степняка кулана. По асканийскому плацдарму такие тропы заведомо не проходили. Но конекуланы создавались еще и в Ташкенте, где горный полигон куда ближе; там вроде бы животные вообще не выходили за пределы зоопарковских вольеров однако
Похоже, и вправду налицо проговорочка по Фрейду, указывающая на все еще желанное военное направление: от Кабула до Кашмира. Оно ведь в 1950-х годах было почти столь же актуальным, как в 1930-х и в 1980-х А вьючный транспорт там до сих пор конкурирует с моторным.
Но что бы ни наобещали селекционеры от имени конекуланов, размножаться те все-таки отказались (оно и понятно: разница в те же пять хромосомных пар обеспечивает непреодолимый барьер, даже если в мичуринско-лысенковские времена разговоры на эту тему не приветствовались). А чистокровные куланы звери из Красной книги, их в отличие от зебр даже теоретически не найти столько, чтобы открывать гибридизаторский конезавод. К тому же звезда военных конезаводов в ту пору хотя и не полностью закатилась, но была уже близка к горизонту.
В общем, и эта попытка создания домашних животных нового типа завершилась срывом. Практической отдачи в очередной раз не последовало, а чистой науке эти эксперименты тем более ничего не дают и не сулят.
И вообще, разве для науки как таковой все затевалось?..
P. S. Есть такая шутка: «Самая страшная психическая атака это матросы верхом на зебрах». Уточним: еще страшнее (во всяком случае для белогвардейцев) матросы верхом на красных зебрах. Это как раз про асканийских зеброидов: цвет их шерсти на неполосатых участках тела почти багряный.
Первый из российских зеброидов, Фрегат, в упряжке с ломовой лошадью
Зебра Бурчелла в прогулочном экипаже (викторианская Англия). На «водительском сидении» 2-й барон Ротшильд, Лайонел Уолтер: не только финансист и политик, но также известный биолог
Ротшильдовские экипажи «на полосатой тяге» наиболее серьезные попытки использования полуодомашненных зебр в рабочей упряжке. Однако при езде четверней или шестерней в качестве левого переднего «двигателя» (самого проблемного при управлении, если всадник правша: это животное труднее всего подстегнуть кнутом, так что оно должно лучше прочих слушаться поводьев) все-таки использовалась «традиционная» лошадь
Проблемой зеброидов барон тоже занимался, но не с целью создать новую породу, а в надежде (как вскоре стало ясно биологически несостоятельной) воскресить кваггу, истребленный в XIX в. вид зебры с «полулошадиной» окраской. На фотографии экспозиция из ротшильдовской зоологической коллекции, ныне входящей в Британский Музей естествознания: чучело взрослой квагги и жеребенка-зеброида «кваггообразной» масти
Зебра Чапмана под всадником (советская Аскания)
А вот под седлом сразу две зебры Чапмана (или Бурчелла? Не Греви точно), в седлах же офицеры колониальных войск кайзеровской Германии. Фотография 2-й половины 1913 г.: до Мировой войны остаются считанные месяцы
Асканийские технологии: сдружить зебру и лошадь нелегко надо сперва наладить «мирное сосуществование»
Один из асканийских зеброидов на фотографии 1930-х гг.: чрезвычайно могучее телосложение при очень компактных размерах
Мижорд в возрасте детском
и в возрасте «людоедском»
Последние асканийские конезеброиды: «допечатка» 1962 г.
Самый выдающийся из асканийских ослозеброидов, Приз, по экстерьеру и силе был почти равен небольшому мулу, однако унаследованный от обоих родителей норов не позволял использовать его для работы
«Стандартный» гибрид между зеброй и ослом: на роль конька-горбунка он годится, но в качестве артиллерийского тягача не предлагать!
II. Верхом на черте в светлое будущее
Зимой Памир считается совершенно непроходимым <> Поэтому даже в штабе экспедиции говорили: «На чем вы повезете хлеб, на лошадях? Лошади не дойдут. Может быть, на яках?»
Ока Городовиков «Поход через Страну смерчей», 1939
Пограничники уходили в горы. Низкорослые, круторогие яки с темной шерстью, свисающей до земли, тащили на спинах увесистые вьюки.
Александр Пунченок «Испытание» (библиотечка журнала «Советский воин», 1951, 4)
Транспамирские вояжи
В прошлой главе мы говорили о попытках создать новые формы «армейских» животных на основе межвидовых гибридов отряда непарнокопытных. Попытка, по большому счету, завершилась провалом, но ведь шансов на успех тут по определению было маловато: исходное разнообразие невелико, а вот биологическая дистанция между потенциально ценными видами, наоборот, значительна.
У парнокопытных же картина куда более пестрая, в принципе позволяющая надеяться на получение ездовых и транспортных вариантов совершенно нового типа. Нет, речь (по крайней мере, в этой главе) пойдет не об одомашнивании лосей, хотя одно время эта тема была весьма модной. И не о «дошлифовке» северного оленя до пригодности к военно-транспортной службе, хотя и об этом есть что сказать. Однако семейство оленьих покамест подождет. А вот семейство полорогих и конкретно бычьих
Есть среди них один вид, издавна использовавшийся как транспортное и даже отчасти ездовое животное. Это як. Красноармейское руководство начало присматриваться к якам очень рано, вскоре после завершения Гражданской войны и задолго до Отечественной. Продолжим цитату из книги Городовикова:
«В первый раз я познакомился с яками в Южной Киргизии. Наш отряд поднимался на перевал на высоте четырех километров. Кони наши хрипели и задыхались в разреженном горном воздухе. Мы спешились и, ведя коней в поводу, с трудом продвигались дальше. Вдруг красноармейцы стали показывать друг другу на какое-то страшное чудище, показавшееся из-за поворота. Гляди-ка, черт, черт! закричали они.
Черт шагал очень спокойно. На спине у него сидел всадник. Все туловище животного и короткие крепкие ноги были покрыты густой волнистой черной шерстью, волочившейся по земле. Густая черная грива, спадая с безрогого лба, почти закрывала глаза. Ох-хо-хо, кони устали, плохо, большая гора! закричал всадник-киргиз и подхлестнул своего яка.
Вслед за ним из-за поворота вышел целый караван. Каждый як нес поклажу не меньше десяти пудов. Мои бойцы остановились и долго глядели вслед невиданным чудовищам. В этих местах только на чертях и ездить, сказал кто-то.
<> На большой высоте як выдерживает любой холод, по снегу любой глубины не идет, а ползет. Снег доходит до самого брюха, а он подгребает под себя снег, как по воде плывет. Ведь снег в горах рыхлый и сухой, как пух. И спит як в снегу, как в пуховой перине шерсть спасает его от холода. <>
А почему бы не повезти в Мургаб хлеб на яках? подумал я. Они не боятся стужи, высоты, не станут ни задыхаться, ни выдыхаться. <> Они перенесут все трудности дальнего пути. Нужно достать несколько сот чертей. Да, но что они будут есть? Ведь придется брать с собой корм для всей этой оравы. Значит, прибавить еще сотню яков? Но тогда караван растянется на десять километров. Отставить».
«Отставить» Городовиков решил потому, что он в то время (1935-й год) был заместителем командующего Среднеазиатского военного округа, который всего два года как окончательно довоевал с последними басмачами. Целью операции было заявлено «обеспечение доставки хлеба Памиру и восстановление связи», причем хлеб завозили в изолированный заснеженными перевалами поселок Мургаб, что фактически на афганской границе а Городовиков, сохраняя свою прошлую должность, был вдобавок назначен чрезвычайным уполномоченным по координированию действий военных и гражданских властей. Поэтому он смог позволить себе такую роскошь, как отрядить на задание практически весь имевшийся в наличии грузовой автотранспорт, колесный и гусеничный, а также саперную часть с приказом «действовать, как в бою». Собственно, так и получилось: в ходе тяжелейшего рейда через Страну смерчей были погибшие, операция по всем параметрам проходила как военная, а в случае провала ее прогнозировалась ни много ни мало фактическая утрата контроля над Памиром.