Она высокомерно усмехнулась.
— Приступим. Первый вопрос, знакомы вы с… умножением?
— В двадцати вариантах, — ответил я. — Умножение капитала, скорости, в экселе, на ноль, десятичных и простых дробей, корней, мнимых
чисел… Вам какое?
Она поморщилась.
— Сколько непонятных слов, чтобы спрятать свое незнание… Просто умножьте, скажем, семьдесят пять на сто восемьдесят!
Я пожал плечами.
— Да ради бога!
Я быстро умножил в столбик для наглядности, она с непониманием смотрела на странную цифру.
— Что… что?
— Результат, — ответил я, — а вы что имели в виду?.. Ах да, простите, как-то не подумал. Как все дикари, вы все еще умножаете с помощью
римских букв?..
Она ответила настороженно:
— Разумеется. А вы знаете иной путь?
— Все ленивые люди, — объяснил я, — предпочитают дороги покороче и полегче. Вот смотрите…
Я объяснял, абсолютно не надеясь, что поймет хоть что-то, однако она ухватила не просто быстро, а настораживающе быстро, хотя я
чувствовал, что арабские цифры видит впервые.
Еще с полчаса проверяла новый метод, складывая, отнимая и умножая с помощью арабских цифр, затем проделывала то же самое с римскими, к
моему изумлению ни разу не ошиблась, наконец отодвинулась от стола и сказала с неохотой:
— Проиграла. А что вы говорили насчет умножения дробей, корней…
— Не берите в голову, — посоветовал я. — Это сложновато даже для меня… временами, а вы слишком красивая. Итак, я готов выслушивать ваши
тайны.
Она слегка сдвинула брови.
— Если я расскажу какие-то банальности, вы все равно не сможете обвинить меня, что я что-то укрываю. Как вы сами сказали, красивая
женщина не может быть умной.
Бобик всхрапнул, попытался перевернуться на другой бок, но уперся передними лапами в роскошное платье Аскланделлы. Она взглянула с
некоторым испугом, то ли за себя, то ли за платье, а он приоткрыл глаз и посмотрел на нее в великом недоумении: а ты здесь откуда?
Она почесала у него под нижней челюстью, похожей на нечто чудовищное, разве что у тираннозавров были такие, он довольно потянулся и
снова заснул уже так, кверхулапо.
— Я не говорил, — возразил я, — что красивая женщина должна быть обязательно дурой, хотя, конечно, это приятно, когда сразу два
достоинства в одном человеке. Просто это устоявшееся мнение, которое я с огромным удовольствием, как и все мужчины со здоровыми вкусами,
разделяю. Но, как я осторожно полагаю, вы не станете скрывать нечто сенсационное?
— Полагаетесь, — спросила она с интересом, — на мою честность?
— Вы меня оскорбляете, — сказал я с достоинством. — Полагаю, что вы уже на законном основании, как проигравшая, похвастаетесь своей
уникальностью.
Она взглянула настороженно.
— Вы… догадались?
— Еще бы, — ответил я, не моргнув и глазом. — Это же очевидно. Разумеется, для тех, кто понимает и бдит.
Она покачала головой.
— Не думаю, что здесь есть кто-то еще… из бдящих.