Они все склонились в почтительнейших поклонах и замерли, пока она неспешно, дочери императоров и даже королей все обязаны делать
неспешно, шествовала к выходу.
Бобик посмотрел вслед, даже сделал движение приподняться и хотя бы проводить, но герцог Мидль уже забежал вперед и распахнул перед нею
обе створки, поклонился еще раз, уже спине, и вернулся довольный и сияющий, как же, услужил даме, это так важно, так важно в наше
рыцарско-галантерейное время.
Альбрехт повернулся ко мне, лицо серьезное, сказал неприятным тоном:
— Ваше высочество, у нас сложилось впечатление, что мы с этой коронацией что-то слишком торопимся.
— Это не вы торопитесь, — ответил я. — Это я тороплюсь. Садитесь, дорогие друзья, объясню… Да садитесь же, я говорю не из вежливости, а
чтобы не попадали и не поломали мне тут мебель, что уже и не моя, а короля Леопольда, оказывается! И откуда он взялся…
Они сели, я хотел было угостить их вином, но решил, что это слишком, только что старался перед Аскланделлой, но там обошлось пирожными,
а эти целого быка сожрут.
Они устроились в креслах, не вальяжно, но и не на самых кончиках сидений, помнят о своем достоинстве и высоких титулах, обратили на
меня вопрошающие взоры.
Альбрехт сказал вопросительным тоном:
— Ваше высочество?
Я окинул их монаршим взором, помолчал чуть для значительности того, что будет сказано, заговорил медленно и непререкаемо:
— Я вскоре должен буду покинуть город и даже Сакрант. Такова Божья воля, которую я исполняю паче всего! Сейчас зима, войны не будет до
лета… а короля Леопольда теперь можно не опасаться.
Они все четверо застыли, мое сообщение как гром с ясного неба Альбрехт снова нашелся первым, кашлянул, прочищая горло, спросил
неприятным голосом:
— Что может быть важнее нашего дела?
— Я Защитник Веры, — напомнил я строго. — Воин Господа, это важнее. Граф, у человека могут быть обязанности и поважнее, чем драться с
себе подобными.
Он помолчал, посмотрел на соратников, но никто не проронил ни слова. Пока иду от победы к победе и веду их от добычи к добыче, мои
поступки остаются заведомо верными.
Альбрехт чуть наклонился вперед в кресле, взгляд его не оставлял моего лица.
— Ваше высочество…
— Граф?
— Это надолго?
— Не знаю, — ответил я честно. — Но, думаю, никогда в жизни у меня не было такого трудного… такой трудной… в общем, на этот раз мне
придется в самом деле нелегко.
— Наша помощь, — поинтересовался он, — понадобится?
Я скользнул взглядом по напряженным и застывшим, словно в легенде о спящем королевстве, лицам.
— Спасибо, но… не хотелось говорить, уж и не знаю почему, но скажу. Мне велено срочно ехать в Храм Истины.
Все задвигались, словно принц поцеловал спящую красавицу, и все проснулись.
Клемент громыхнул в недоумении:
— Но разве это не… легенда?
— Легенда, — поддержал и Мидль. — Красивая легенда. Дескать, где-то есть справедливость, где-то праведность…
— Я поеду в эту легенду, — ответил я.