К тому же неожиданно мощное сопротивление оказал один
из армландских лордов, его владения на границе. Он сковал почти треть войска Гиллеберда, это неслыханно, а когда ему грозило окружение,
ушел за стены замка. И оттуда постоянно наносит удары в тыл.
— Герой, — сказал я. — Как его имя?
Он пробормотал:
— Вроде бы Тамплиер…
Я подумал, кивнул молча слушающему стражнику.
— Займись нашим молодым другом, покорми и дай отдохнуть. Я составлю ответ Барбароссе и немедленно отправлю с нашими заверениями в
любви, уважении и покорности.
— Слушаюсь, ваша светлость!
Он очень вежливо, даже слишком вежливо, поклонился, явно не простой стражник, возможно, из безземельных рыцарей, и остался на том же
месте.
Я спросил непонимающе:
— Сэр?
Он поклонился снова и развел руками:
— Простите, ваша светлость… но надо ли это…
Он замялся, я спросил нетерпеливо:
— Что именно?
— Это вот, — сказал он в неловкости, — с заверениями в покорности… Сейчас уже всем видно, — вы никому покоряться не должны…
Я сказал строго:
— Дорогой сэр!.. Вы что-то недоперепонимаете!.. Его Величество для меня — как отец родной! Я всегда буду чувствовать к нему любовь,
уважение и даже покорность, если вы понимаете меня правильно. Как бы ни стал я силен, а он дряхл и слаб, но все равно!
Он сказал торопливо:
— Да, но… чувствовать — одно, но зачем умалять свое величие? Вы же не один, мы все купаемся в славе своего вождя!
— Когда слава заслуженная, — отрезал я, — ничто ее не умалит! Действуйте.
Оставшись один в кабинете Гиллеберда, я еще раз прошелся вдоль всех четырех стен. Такой предусмотрительный король не мог не
пользоваться тайными ходами, скрытыми тайниками и замаскированными ловушками.
Я выглянул в коридор, кивком велел стражнику войти.
— Как вас зовут?
— Тэд, ваша светлость.
— Тэд, — повторил я. — Значит, полное имя Эдвард. Верно?
— Да, ваша светлость.
— Гордое имя, — сказал я, — дворянское.
Он опустил взгляд, на щеках проступил густой румянец.
— Ваша светлость… я вел себя неподобающе, и отец меня изгнал. А так, вы правы, я дворянин. Отец мой очень уважаемый в наших краях
рыцарь…
— Эдвард, — сказал я строго и в то же время отечески, уже привык так держаться и говорить, хотя этот Тэд не моложе меня, — мы живем в
бурное время, которое принято называть переходным. Ты видишь, как в одночасье рушатся королевства, династии, величие рассыпается в прах… но
в то же время можно очистить свое имя подвигами и верным служением сюзерену, завоевать его доверие и уважение сотоварищей… а к родителям
вернуться в славе и доблести, с заслуженно захваченной добычей!
Он вытянулся, в глазах заблестели слезы, я даже не думал, что вот так задену за живое, до чего же я хороший демагог, просто люблю себя…
— Ваша светлость, — проговорил он прерывающимся голосом, — только прикажите! Все сделаю, жизнь отдам по одному слову, одному жесту!
— Ваша жизнь нужна вам и мне, — возразил я.