Там намного лучше.
Это вам так кажется, заныла Райка. Дайте мне слово, что ничего не скажете тёть Люсе и дядь Глебу.
Генка молчал.
Даёте слово? всхлипнула Райка.
Я не могу я должен подумать, осмыслить
Ну и ладно, Райка спрыгнула с кровати, зевнула и уже другим, более уверенным голосом, сказала: Идти мне надо. Сегодня приказано беседку покрасить и компостную яму выкопать.
Стой. Как тебя зовут? запоздало поинтересовался Генка.
Раиса Борисовна, высокомерно выдала Райка.
Раечка значит.
Не Раечка, а Раиса Борисовна, последовал ответ.
Хорошо-хорошо, как скажешь. А я Геннадий.
Можно я буду называть вас дядя Геша, в память о своем бездомном друге, который отравился, выпив средство для чистки окон.
Называй, кивнул Генка, плюхнувшись в кресло.
Стоило Райке выйти из комнаты, Дронов поднёс к открытому рту ладони и замотал головой.
С Райкой я столкнулся на площадке второго этажа.
Ты где была? Тебя Люська ищет.
Познакомилась с дядей Гешей.
Геной, поправил я Райку.
Гешей. Он сам попросил его так называть.
Что у тебя с рукой?
Ничего.
Рай, не ври.
Сам смотри, она разбинтовала ладонь и вытянула руку. Убедился?
Зачем тогда забинтовала?
Захотелось, Райка сунула в карман бинт и сбежала вниз по ступенькам.
Я практически дошёл до своей комнаты, когда услышал шум распахнувшейся двери. Генка выскочил в коридор, увидел меня и заорал:
Не могу я молчать! Не имею права! Глеб, иди сюда.
Стоило мне поравняться с Дроновым, как он схватил меня за руку и силой втащил в свою комнату.
Ген, полегче, я попытался сбросить с плеча Генкину руку, но он вцепился в меня мёртвой хваткой.
Больше всего я не люблю разочаровываться в людях, пробасил Дронов. Мы с тобой столько времени знакомы, я считал себя достойным парнем, верным другом, хорошим человеком.
Теперь уже не считаешь? я улыбнулся, чем вызывал очередную вспышку гнева у Генки.
Прекрати притворяться! Мне всё известно!
Ты о чем, Ген?
Я разговаривал с Раисой Борисовной, Дронов внимательно следил за моей реакций.
С кем ты разговаривал?
С Раисой Борисовной.
А она кто?
Продолжаешь притворяться? Ещё скажи, что вы незнакомы, и эта бедная девочка оказалась в доме случайно.
А-а, ты Райку, что ли, имеешь в виду?! А почему называешь её по имени-отчеству, Ген?
Какая разница, как я её называю?! Как ты мог, как вы с Люсей могли превратить несчастного ребёнка в девочку на побегушках? Ты знаешь, что за жестокое обращение с детьми
Так, стоп! прикрикнул я, оттолкнув от себя Дронова. Что ты несёшь, Ген? Толком можешь объяснить, какая муха тебя укусила?
Раиса Борисовна мне всё рассказала.
Что именно?
Генка заговорил. Заметавшись по комнате, он эмоционально жестикулировал руками, не забывая бросать на меня полные неодобрения взгляды. С каждым его словом я буквально каменел: ноги отяжелели, к лицу прилила кровь, вена на лбу запульсировала настолько быстро, что пришлось надавить на неё пальцем. Не дослушав Генку до конца, я развернулся и выскочил в коридор.
Глеб, постой. Я ещё не договорил.
Иди со мной, приказал я.
Райка лежала на кровати в своей комнате, прилипнув к телефону. Наше появление ничуть ее не удивило. Выслушав мою пламенную речь, Райка лишь повела плечом.
Садануться об асфальт! Дядь Геш, вы мне поверили? Я шутила.
Такими вещами? пролепетал Генка, пятясь к двери.
Какими такими? Между прочим, детям полезно развивать фантазию.
Глеб, извини меня я ведь поверил думал, вы обкусывая губы, Генка отправился к себе в комнату.
Видишь, что ты с человеком сделала? набросился я на Райку.
Он такой уже был, парировала Райка.
До обеда я запрещаю тебе выходить из комнаты.
Не имеешь права. Мама ещё не уехала, поэтому не командуй.
После всего случившегося у меня напрочь отпало желание садиться за ноутбук. И хотя я был не писателем, а всего лишь помощником писателя, и нагуливать вдохновение мне было ни к чему, я всё же решил прогуляться по посёлку. Едва подошёл к калитке, услышал голос Люськи:
И куда ты направляешься?
Проветриться.
А я отчаливаю в город.
Удачи.
Эй, что с тобой?
Да так, не обращай внимания. Поскорее возвращайся.
Как получится. Я торт куплю, отметим Генкин приезд, махнув рукой, Люська начала переходить дорогу.
Гулял я минут двадцать, а вернувшись домой, планировал сразу приступить к работе. Не тут-то было. Мама и Инга пили кофе в гостиной. Наш шофёр Павел относил в машину многочисленные чемоданы.
Глеб, где ты ходишь? как всегда перед поездкой мама была немного взвинчена и недовольна.
Тётка блаженно улыбалась. Конечно, мелькнула мысль, она счастлива, что на протяжении месяца не увидит и не услышит Райку. Вот уж действительно отдохнёт по полной программе.
Стоило подумать о Райке, как её хитрющая физиономия показалась из-за спинки кресла.
У меня ощущение, я что-то забыла, сказала мама, кивнув на большой чемодан, который пытался сдвинуть с места Павел.
Меня! Вы забыли меня, крикнула Райка. Я тоже хочу полететь в Кубу.
Правильно говорить «на Кубу», всё с той же блаженной улыбкой отозвалась Инга. Наверняка, мысленно она уже лежала на пляже и грелась в лучах жаркого кубинского солнца.
Плевать, как правильно. Хочу и на Кубу и в Кубу!
Зайка, мы, кажется, обо всём с тобой договорились, Инга обошла кресло, села на подлокотник и посмотрела на дочь. Когда я вернусь, мы поедем в Воронеж, к бабе Зине.
Баба Зина чокнутая, и в Воронеж я не хочу. У бабы Зины паучий дом. В комнате в углах полно паутины, и пауки прямо по стенам ползают. Баба Зина ни черта не видит, и говорит, что это не пауки, а мебельные жучки. Гадость какая! И сама баба Зина на мебельного жучка похожа. Короед в косынке!
Зайка, ты опять выражаешься, Инга посмотрела на часы, затем бросила нетерпеливый взгляд на маму.
Определённо, я что-то забыла, простонала мама и подошла к Павлу. Сколько чемоданов ты отнёс в машину?
Шесть. Это седьмой. Последний.
Всё верно, кивнула мама. Что ж, Глеб мы поехали.
Окей, улыбнулся я.
Следите за Раей. Она полностью на вашем попечении.
Вот ещё, топнула ногой Райка. Незачем за мной следить.
Зайка, веди себя хорошо, Инга поцеловала дочь и поспешила выйти на крыльцо.
Мама выбежала вслед за сестрой. Через пять минут мне пришло сообщение: «Глеб, забыла с тобой попрощаться. Целую, мама».
Убрав телефон, я подмигнул Райке.
Ну что, Раиса Борисовна, теперь ты в полной нашей власти. Марш в комнату. До обеда не выходить. Ты наказана!
Дядь Глеб
Это не обсуждается. А начнёшь возмущаться, отправишься в гараж мыть машину.
Дурацкие правила, дурацкий дом, ворчала Райка, поднимаясь по лестнице. Всё здесь дурацкое, и родственники у меня
Я все слышу.
Уши у тебя большие, поэтому и слышишь. Дурацкие уши, дурацкая лестница и ковер в коридоре дурацкий!
Глава третья
Странные звуки в ночи
Будь я писателем, постоянно думалось мне в моменты набора текста, я бы писал просто и доступно. Не в пример Иннокентию Ивановичу. У него своеобразная манера изложения собственных мыслей, тяжеловесные предложения, которые растягиваются на полстраницы, многочисленные нестыковки. И всё это сдобрено толстым слоем авторских отступлений и никому не нужных размышлений.
Раньше старик писал книги исторические, копался, как он сам выражался, в прошлом. Для меня историческая тематика скучна и малоинтересна. Не мой жанр. Я не особо вникал в смысл написанного Иннокентием Ивановичем, машинально набирал текст, борясь с зевотой.
Ни с того ни с сего Иннокентий Иванович, на дух не переносивший современную художественную литературу, решил написать повесть. И почему-то подростковую. Помнится, ещё совсем недавно он ругал всех без исключения авторов, называя их бездарными, ленивыми и потенциально опасными для общества. Художественная литература, если речь не шла о классике, приравнивалась к низкосортному бульварному чтиву. И вдруг такой поворот. Я до конца так и не понял, Иннокентию Ивановичу захотелось пополнить ряды тех, кого он не переносит, или доказать им же, что он лучше?