И эти люди с вершин начали замечать еще одну зловещую перемену: сам воздух исчезал.
ГЛАВА X Дыхание Луны
Луна, оды которой поэты воспевали на протяжении веков, чей свет озарял глаза влюбленных с тех пор, как любовь впервые появилась, давно перестала быть чем-то прекрасным. Однако она казалась бы еще более удивительно красивой, чем когда-либо, если бы ее отправили на планету с доброй миссией, ибо красота тоже относительна.
Луна теперь была чудовищным медным шаром, тускло освещенным, чья громада закрывала так много неба, что почти все затмевающая тьма, пронизанная сверхъестественными цветами, окутывала мир даже в полдень. А ночью, казалось, не было ничего, кроме Луны, и с каждой ночью Луна становилась все больше, все зловещее. Другим странным эффектом была частота затмений как на Земле, так и на Луне, вызванная близостью двух тел.
Спутник потерял всякое сходство с золотым диском, который когда-то украшал небесный свод. Перемена была столь же поразительной, сколь и полной. Его "человеческое лицо" давным-давно исчезло, и на его месте вырисовывалась ужасная топография из мрачных гор, зияющих пропастей и изрытых оспинами равнин, хорошо различимых даже без помощи телескопа. Кратеры Коперник, Клавиус и Тихо были особенно заметны, и от последнего кольца равномерно во всех направлениях тянулись странные белые лучи, похожие на искусно вырезанные мраморные ленты. Длинная полоса Альпийской долины была еще одной заметной особенностью, в то время как Апеннины и Карпаты были настолько отчетливы, что их зазубренные вершины можно было увидеть выступающими зубчатыми очертаниями с поверхности спутника, которая теперь казалась слегка выпуклой.
По мере того как ее орбита сужалась, либрации Луны становились все более выраженными, а ее северная и южная шапки были наклонены внутрь, поворачиваясь все больше и больше к Земле. Время на спутнике также было нарушено, его периоды дня и ночи сократились. Он сократил свое расстояние от Земли примерно на 160 000 миль с начала своего путешествия к Земле, и соответствующее сокращение его орбиты сократило его два периода света и тьмы до менее чем пяти дней каждый.
Поэты всегда расходились во мнениях относительно цвета луны, одни воспевали ее серебристый свет, другие золотой блеск. Но теперь шар не был ни серебристым, ни золотистым. Его общий цвет стал цвета полированной латуни, как видно при красном освещении. Его сияние быстро тускнело, и было странно отметить, что черные тени его гор становились все менее отчетливыми.
Это изменение было еще более примечательным, если смотреть в телескопы обсерватории. Казалось, что гигантские линзы приблизили каждую деталь на расстояние прикосновения. Астрономы теперь видели морщинистый лик Луны почти так же ясно, как если бы они находились на самой ее поверхности, а ее цвет под стеклами приборов был тускло-серым.
Близость спутника принесла много новых знаний о его физических характеристиках. Было показано, что его горы более сложны, чем считалось ранее, и наука теперь была уверена, что Альпийская долина была результатом контакта с каким-то блуждающим небесным телом. Его кратеры, по-видимому, были остатками или основаниями гигантских пузырей, поднятых вулканическими газами, когда спутник был расплавлен.
На сфере не было никаких признаков жизни, но доказательства того, что она когда-то была населена, были неоспоримы. Открытие, которое привлекло наибольшее внимание, заключалось в том, что на склоне горы Хэдли рядом со странными отметинами, обнаруженными профессором Берком, была вырезана гигантская фигура горгульи. Ее черты были слишком расплывчаты, чтобы дать четкую картину. Что касается иероглифов, то наука теперь была уверена, что они содержали математические вычисления.
Болометры4 показали, что температура Луны была далеко не такой низкой, как считалось, и что ее поверхность отражала заметное количество солнечного тепла около одной 400 000-й части. Был ли этот факт вызван близостью земного шара к Луне, оставалось предметом догадок. Однако во время лунной стигийской ночи температура упала почти до ста пятидесяти градусов ниже нуля, но это было не так холодно, как предполагала наука.
Профессора Шерард и Берк в своей отапливаемой обсерватории тратили почти каждую свободную минуту на изучение спутника, и Милдред Ример была в полном восторге. Все трое долго размышляли над иероглифами на горе Хэдли в поисках ключа к расшифровке, который, как полагал Эрнест, заключался в математических построениях.
Я хотел бы знать их значение, даже в этот поздний день в жизни мира, сказал он Милдред однажды вечером. Я верю, что это записи оставлены погибшей цивилизацией. И эта странная фигура там наверху, должно быть, принадлежит лунному богу. Я удивляюсь, почему я не смог увидеть его до того, как произошла Великая перемена. Должно быть, его очертания не так бросаются в глаза, как у иероглифов. Но теперь я могу поклясться, что у него два огромных сверкающих глаза. Странно, однако, что никаких других признаков лунной цивилизации обнаружить не удается. Лунный человек, должно быть, жил в каких-то домах и строил храмы своим божествам. Кажется, что такие сооружения все еще должны находиться в хорошем состоянии сохранности из-за отсутствия воздуха.
Ну, если такие руины существуют, они должно быть на другой стороне Луны, сказала Милдред, отрывая взгляд от телескопа. И, конечно, это маловероятно, поскольку температура на другой стороне должна быть невообразимо низкой. Обратная сторона Луны как бы мне хотелось исследовать ее! И что-то подсказывает мне, что когда-нибудь я это сделаю. Луна всегда звала меня, и теперь, когда она так близко, что, кажется, я могла бы протянуть руку и коснуться ее, у меня возникает искушение протянуть руки и заплакать о ней, как, по словам родителей, я делала, когда был ребенком. Кажется, она притягивает меня к себе, как притягивает приливы и отливы. Интересно, почему.
Потому что ты все еще моя Лунная девочка, засмеялся Эрнест. И затем нежно добавил, В конце концов, твое желание может исполниться. Позволь мне открыть тебе секрет. Я планирую отправиться на Луну, когда жизнь на этом земном шаре станет невозможной, и я думаю, что это путешествие можно совершить. Конечно, вы отправитесь со мной вы и профессор Берк.
Милдред посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Радостное восхищение и предвкушение отразились в них, когда она обрела голос:
Замечательно! Ты действительно это имеешь в виду, Эрнест? Расскажи мне, как ты собираешься совершить это путешествие.
Посмотри в телескоп еще раз, ответил он. А теперь внимательно изучи тени Апеннин и скажи мне, что ты видишь.
Их контуры больше не четкие и черные, сказала она после минутного наблюдения. Они гораздо менее отчетливы, чем были неделю назад. Что это значит?
Это значит, медленно ответил Эрнест, что на Луне есть воздух Луна начала дышать.
И как ты это объясняешь?
Мы уже заметили, что наша атмосфера ослабевает. Сам воздух разряжен. На мой взгляд, есть только один ответ его тянет к Луне!
ГЛАВА IX. "
Давайте отправляться"
Три дня спустя профессор Шерард сделал еще более поразительное открытие.
Луна замедляла свой ход!
Тригонометрические расчеты показали, что зловещий спутник теперь приближался к Земле со скоростью 4447 миль за двадцать четыре часа почти на три сотни медленнее, чем его скорость неделей ранее.
Эрнест Шерард немедленно передал эту информацию оставшимся обсерваториям и радиостанциям народа вершин. Это открытие сразу же поддержали другие астрономы, в том числе профессор Джозефус Сэйр из Йеркса.