За ними, в соответствии с более низким общественным положением и меньшим жизненным опытом, следовало назвать их соседа Джеймса Комфорта, служившего когда-то добровольцем, солдата по своей охоте и кузнеца по роду занятий, а также представителей местного ополчения: Уильяма Тремлета и Энтони Крипплстроу. Оба эти воина были в обычной крестьянской одежде и, скромно притулившись в уголке, с почтением поглядывали на солдат регулярной армии. Остальная компания состояла из соседей-фермеров с женами, приглашенных мельником, как с облегчением отметила про себя Энн, дабы они с матерью не оказались единственными женщинами на пирушке.
Лавде-старший шепотом принес миссис Гарленд свои извинения по поводу того, что ей придется разделить общество простых крестьян.
Ведь они теперь, сударыня, овладевают военным искусством: готовятся встать на защиту родины и своего очага, да к тому же столько лет работали у меня, ну я и решил пригласить их: подумал, что вы не будете на меня за это в обиде.
Разумеется, нет, сосед Лавде, сказала вдова.
Вот тоже и старики Берден и Тьюлидж. Они немало и с честью послужили в пехоте, да и сейчас еще им иной раз куда как несладко приходится там, на маяке, в непогоду. Так что я сначала покормил их на кухне, а потом пригласил сюда, послушать пение. А они мне зато слово дали, что прибегут к нам, как только покажутся неприятельские суда с пушками; зажгут сигнал на маяке и прямо сюда. А то ведь мы сами-то можем и проглядеть. Так что, понимаете, они тоже пригодятся, хоть и чудаковаты малость.
Вы совершенно правы, сосед, согласилась вдова.
Энн была очень смущена при виде лиц военного звания, представленных в таком внушительном количестве, и поначалу вела беседу только со знакомыми женами фермеров да с двумя стариками солдатами жителями деревушки.
А почему ты вчерась не захотела перекинуться со мной словечком, девушка? спросил капрал Тьюлидж, старик помоложе, сидевший в шляпе. Энн в это время беседовала со стариком Симоном Берденом. Ты встрелась мне на тропке и даже не взглянула на меня, добавил он с укором.
Простите, я очень сожалею, сказала Энн, но слова ее пропали даром, так как она не решалась кричать во все горло в таком большом обществе, и капрал не услышал ни звука.
Небось шла и мечтала невесть о чем, продолжал громко разглагольствовать безжалостный капрал. Да, стариков теперь не замечают, все смотрят на молодых! А ведь я не забыл, как младший-то Лавде, Боб Лавде, подкарауливал, бывало, тебя повсюду.
Щеки Энн вспыхнули, и она положила конец этому чрезмерному углублению в прошлое, поспешно заявив, что неизменно с большим почтением относится к таким пожилым людям, как он. Капралу же показалось, что она осведомилась, почему он сидит в шляпе, и он пояснил, что был ранен в голову в битве при Валансьенне в июле девяносто третьего года.
Мы вели орудийный обстрел крепости, и осколок снаряда угодил мне в голову. Двое суток я был почитай что мертвец. Если б не эта рана да раздробленная рука, я бы, отслужив двадцать пять лет в армии, вернулся домой целехонек.
Говорят, у тебя в череп вставлена серебряная пластинка, верно, капрал? спросил Энтони Крипплстроу, придвигаясь поближе. Говорят, это прямо чудо искусства так ловко они починили тебе башку. Может, барышня хочет посмотреть, где она вставлена? Любопытная штука, мисс Энн, такое не каждый день увидишь.
Нет-нет, спасибо, торопливо сказала Энн, страшась, как все молодые девушки Оверкомба, увидеть капрала с непокрытой головой.
С тех пор как он вернулся из армии в девяносто четвертом году, его никто не видел без шляпы и носового платка, повязанного вокруг головы, и по деревне шли толки, что вид его без этого головного убора настолько страшен, что довел до судорог маленького мальчика, случайно увидевшего капрала, когда тот, сняв шляпу, ложился спать.
Ладно, коли уж барышня не хочет поглядеть на твою голову, может, захочет послушать твою руку? не унимался Крипплстроу, которому очень хотелось угодить Энн.
Чего? переспросил капрал.
Рука у вас тоже повреждена? выкрикнула Энн.
Раздавило в лепешку тогда же, когда и голову, равнодушно сообщил Тьюлидж.
Погреми рукой, капрал, дай ей послушать, сказал Крипплстроу.
Ага, сейчас, сказал капрал, не спеша поднимая поврежденную конечность и всем своим видом показывая, что, хотя демонстрация этого чуда уже утратила для него прелесть новизны, готов сделать одолжение. И принялся безжалостно вертеть правой рукой левую, вызывая в последней громкий треск костей и доставляя этим жутким звуком чрезвычайное удовольствие Крипплстроу.
Какой ужас! пробормотала Энп, мучительно желая, чтобы эта пытка прекратилась.
Господь с вами, да ему совсем не больно. Верно, капрал? сказал Крипплстроу.
Нисколечко, подтвердил капрал, продолжая с большим усердием крутить одной рукой другую.
Кости-то совсем мертвые, совсем мертвые я же ей говорю, капрал.
Совсем мертвые.
Все равно как мешок с кеглями, продолжал свои пояснения Крипплстроу. Они все хорошо прощупываются, барышня. Если пожелаете, он сейчас вмиг закатает для вас рукав.
О нет, нет, не нужно, пожалуйста, не нужно. Я и так верю, сказала девушка.
Ну так что? Хочет она еще смотреть и слушать или не хочет? спросил капрал, давая понять, что не желает терять время даром.
Энн заверила его, что не хочет ни под каким видом, и ловко выскользнула из своего угла.
Глава 5
Непрошеный гость появляется с песней
Драгуну-трубачу тем временем удалось пробраться поближе к Энн; он явно получал большое удовольствие от ее общества с первой же минуты ее появления. Энн держалась с ним непринужденно, спрашивала, полагает ли он, что Бонапарт в самом деле пожалует сюда этим летом, и задавала еще множество других вопросов, на которые храбрый драгун не мог дать ответа, но которые тем но менее ему было приятно выслушивать. Уильям Тремлет, начисто лишившийся сна, как только прошел слух, что первый консул может появиться в их краях, навострил уши, едва разговор коснулся этой темы, и спросил, видел ли уже кто-нибудь своими глазами страшные плоскодонные лодки, на которых собирается высадиться неприятель.
Мой брат Роберт видел их недалеко от берега, когда последний раз пересекал Па-де-Кале, сказал трубач и еще больше ошеломил собравшихся, добавив, что лодок этих, как предполагают, около полутора тысяч и каждая может принять на борт до сотни солдат. Так что высадку десанта в сто пятьдесят тысяч солдат можно ожидать в любой день, стоит только Бонапартишке привести в исполнение свой план.
Господи, помилуй нас и спаси! воскликнул Уильям Тремлет.
Если они и рискнут, то только ночью, уверенно заявил старик Тьюлидж, полагавший, как нечто само собой разумеющееся, что его ночные бдения на маяке позволяют ему лучше провидеть надвигающиеся события. Я так считаю, что для высадки десанта они, понятно, изберут вон то местечко, продолжал он, равнодушно кивнув в сторону берега, находящегося в пугающей близости от дома, где происходило сборище, причем представители местною ополчения Тремлет и Крипплстроу постарались сделать вид, что это соображение нисколько их не пугает.
И когда, по-вашему, должно это произойти? спросил воин-доброволец кузнец Комфорт.
День указать не могу, отвечал капрал, но, уж конечно, они воспользуются приливом и, вместо того чтобы выгребать против течения, попросту дадут ему нести лодки и попадут прямехонько в Бедмутскую бухту. Это будет очень красивая военная операция, если ее ловко провести!
Красивая! проворчал Крипплстроу, беспокойно ворочаясь внутри своей одежды. А что, если мы все будем в это время в постелях, капрал? Когда человек в одной сорочке, от него трудно ждать чудес храбрости, а в особенности от нас, от местных ополченцев, ведь мы пока освоили только один прием: «ружье на плечо».