Сойдя на дощатый перрон, Антон огляделся неторопливо, и сразу увидел, куда идти название «Серебряный рубль», намалёванное на фальш-фасаде трактира, молча зазывало всех любителей выпить и закусить. Ну, или просто выпить.
Пошли, Ерёма, сказал Уваров. Тут, если возымеешь желание узнать чего, посетить следует питейное заведение.
Знамо дело, восто-ок протянул Потапыч.
Трактир не пустовал, хотя и битком набит не был. В углу четверо горных инженеров, повесив кителя на спинки стульев, резались в вист. Хмельной пианист, жуя погасшую папиросу, наигрывал что-то джазовое на расстроенном инструменте. Величественный кабатчик, дородный, усатый, с мускулистыми руками кузнеца, протирал стаканы, время от времени посматривая через них на свет: а нет ли пятнышка?
Антон приблизился к стойке, и облокотился на нее, взывая утомлённым голосом:
Любезный, плесни-ка коньячку.
Бармен сноровисто плеснул.
Испробуйте! Двугривенный19 с вас.
Уваров расплатился, и отхлебнул. Хм А ничего, так
Тихо тут у вас сказал Антон, жмурясь.
Трактирщик, привычный к пьяным разговорам «за жизнь», поддержал:
А то! Исправник-то наш,20 «дядька Черномор», нраву крутого. Чуть что не по нему, мигом в каталажку законопатит. Тута все по струнке ходят, особо когда подопьют дюже не любит Черномор алкашей. Жиганов21 Большого Ефима, и тех шугает. Зато порядок!
Ну, и правильно, кивнул Уваров, нечего шпану распускать.
Допив, он кивнул бармену и неспешно двинулся прочь всё, что ему было нужно, он узнал.
За порогом трактира вертелась пара мальчишек. Антон подозвал того, что был постарше, и спросил:
Где Большого Ефима искать, не подскажешь?
Пацанёнок выпрямился, чтобы казаться повыше ростом, и ответил ломким баском:
А он у себя, во-он в том домине!
Благодарю-с, церемонно сказал Уваров, и направился «во-он к тому домине» особняку, первый этаж которого был сложен из дикого камня, а второй из кругляка. И крепкий забор, и железная крыша всё говорило о достатке, не выказывая истинных размеров богатства хозяина.
Калитка в монументальных воротах была открыта, подле неё «на часах» стоял молодой парень из карликов. В длинной куртке с парой карманов, он увлечённо следил за рыжим котом, подкрадывавшемуся к голубю.
Антон хотел было пройти во двор, но карлик заступил ему дорогу. Не глядя на Уварова, продолжая наблюдать за кошачьей охотой, он молвил:
Не велено.
Мастер, сказал граф насмешливо, я не на чай, а по делу. Большой Ефим тут проживает?
Ну! подтвердил карлик, несколько польщённый вежливым обращением.
Передай ему, что тут двое видеть его хотят. Мы не из полиции.
А откедова?
Уваров достал свой серебряный офицерский жетон, и продемонстрировал «охраннику».
Я передам, согласился карлик, а там уж Как сам решит!
С этими словами он исчез за калиткой, но скоро вернулся.
Пожал-те! Я провожу. Только это С оружием нельзя.
Антон молча достал из плечевой кобуры табельный пистолет, и передал охраннику. Посопев, Ерёма расстался со здоровенным револьвером.
Я провожу, повторил карлик.
Хозяин отыскался на втором этаже, в просторной гостиной, заставленной тяжёлой и дорогой мебелью: стол, кресла, шкаф, горка, диван всё было добротным и «богатым», как полагалось обстановке купеческого дома.
Когда Антон узрел самого Большого Ефима, то сразу понял, откуда у него такое прозвище человечище это был огромный, «негабаритный», голову гнувший перед всякой притолокой, и не знавший, куда ему силушку девать.
Ты, што-ли, видеть меня хотел? прогудел он, шагнув навстречу.
Я, спокойно признал Уваров. Ефим э-э Как вас по батюшке?
Михалыч.
Так вот, Ефим Михайлович начальник региональной канцелярии оглянулся, и отступил к креслу, непринуждённо плюхаясь на кожаную мякоть. Да вы садитесь, в ногах правды нет.
На широком лице Большого Ефима мелькнуло удивление, сменившееся ухмылкой. Присев на жалобно заскрипевший диван, он пророкотал:
Люблю наглых!
Наглость второе счастье, Ефим Михайлович.
Тот хмыкнул, и откинулся на спинку дивана.
Чего хотел-то?
Знаете такого человечка, манзу, прозванного Ваней Хунхузом?
Китаёзу этого? небрежно уточнил пахан. Да кто ж его не знает! Гонору в нем всегда больше было, чем ума. Говорил я ему, чтоб с «армяком» не связывался, да куда там Вот, тягал бы свой опиум, и горя б не знал! Так нет же
В последнюю свою ходку, осторожно проговорил Уваров, Ван И тягал иной груз
Большой Ефим поднял обе ручищи.
Я тут сторона, твердо заявил он. Врать не буду, контрабандой не брезговал и не побрезгую, но четко знаю, где кончается хабар и начинается политика.
А я на вас и не думаю. Просто ищу тех, кто Ваньке этот самый хабар доставал Или добывал, уж не знаю, как сказать.
Ага Пахан задумался, после чего вздохнул. Уважаю я вашу контору, потому и пустил к себе в дом. Полицмейстеру ход сюда заказан. Ага А ты Вдруг, да пригодишься? Правильно? Мало ли Ты, вот что Загляни-ка в один кабачок это не здесь, а в Тетюхе, напротив фабрики. Называется то место «Ногуле» так гольды с орочонами речку нашу прозывают. Бывает, что туда заглядывает один занятный туземец, гольд, вроде. Зовут Юнгани Сигдэ.22 Вроде как с ним Хунхуз дела имел. Гольд-то в тайге живёт, ею и кормится, он Ваньке таскал чего-то, а тот уже за границу передавал. Ну, как-то вот так.
Премного благодарны, Ефим Михайлович, улыбнулся Антон.
Завсегда рады, хмыкнул Большой Ефим.
Покинув дом и вернув оружие, Уваров с Горой поспешили к станции. Ждать паровозик не стоило, тот ходил три или четыре раза в сутки, а вот пара извозчиков маялась-таки, пассажиров дожидаючись. В крупных-то городах пролетки с колясками повывелись почти, а в глубинке «гужевой транспорт» не поддавался новым веяниям копыта цокали по одной дороге с шуршащими шинами.
Извозчик!
Бородатый мужик в широкополой шляпе мигом подогнал коляску с откидным верхом, и спросил радостно:
Куда изволите?
Подкинь до Тетюхе, любезный.
Сей момент! Домчим! Но-о!
Застоявшаяся лошадь живо потянула повозку, выворачивая на дорогу ко Второму мосту.
Коляску остановили у Центральной площади, и Уваров расплатился парой двугривенных. Отсюда до фабрики было рукой подать, пять минут ходу.
Вот не зря я этим манзам не доверял, бурчал Ерёма. Наверняка пакость какую готовят. Только уж больно тут всего понамешано! Винегрет какой-то, етить-колотить
Что да, то да вздохнул Антон, поглядывая на сопки, давно скрывшие солнце. Засинели сумерки.
«Ногуле» оказался обычным кабаком, да не из самых чистых. Похожий на приземистый каменный барак, он стоял в конце улицы-дороги, ведущей к Верхнему руднику, выделяясь на фоне фабричных труб, клепаных емкостей, решетчатых мачт, серых, закопченных стен цехов.
Оттуда наплывал ритмичный басистый гул, металлический лязг, то и дело переходивший в обвальный грохот, шипение и перестук.
За порогом заведения тоже было шумно. Душно и накурено сизая пелена плавно струилась под потолком, размывая дальние фигуры за клубами табачного дыма и кухонного чада.
Туземцы, а было их человек пять или шесть, кучковались отдельно, заняв три столика, остальные места были оккупированы карликами со смены и парочкой подвыпивших личностей, ещё не окончательно потерявших человеческий облик.
Уваров в «Ногуле» выглядел чужаком, поэтому он даже пробовать не стал прикинуться своим, а сразу двинулся к сонному кабатчику. Незаметно показав свой жетон, Антон добился желаемого хозяин заведения «проснулся».
Мы ничего не нарушаем, стал он сразу оправдываться, и слухи о том, что мы-де снова открыли опиекурильню клевета зловредная! Бог свидетель!
Верю, верю, поспешил его успокоить Уваров. Вы мне лучше скажите, гольд по имени Юнгани Сигдэ не появлялся?
Они как раз уходят, офицер! проговорил трактирщик приглушенным голосом, и заговорщицки подмигнул.