Царь горы - Панов Вадим

Пролог

Шторм рвал океан четыре дня.

И все четыре дня волны накатывались на скалы с упорством штрафных батальонов, разбивались в дым, хрипя, уходили, но только для того, чтобы броситься в следующую атаку. Броситься с такой одержимостью, словно не сомневались — именно этот удар станет последним, именно этому приступу суждено свалить упрямую скалу и отвоевать для океана ещё один клочок суши.

Одержимость чудовищного напора завораживала.

А бешеный ветер ломал прибрежные рощи, прижимал к земле деревья, чудом выросшие среди голых скал. Ветер вгрызался в камень, пытался расшатать твердыню, как мог поддерживал неистовый штурм… и отступал. Уносился прочь, стелился над волнами, набирался сил. И возвращался, не желая признавать поражение.

Шторм рвал океан четыре дня. Четыре дня длилось противостояние. Жестокое, беспощадное и бессмысленное… Четыре дня каменные стены берега сдерживали напор стихии, а жителям немногочисленных рыбацких поселений приходилось кричать, чтобы быть услышанными друг другом. Затем атаки ослабели. Яростный рёв стал тише, а ветер не гнул деревья, а лишь поглаживал ветви. Устали дьявольские музыканты, задававшие ритм безумному хороводу. А может, решили, что достаточно наигрались здесь, и устремились к другим морям, к другим берегам, к другим скалам — напоминать о силе повелителя глубин и его дурном характере.

Шторм прекратился, но небо пока не прояснилось. Угрюмо нависая над морем, оно переживало в памяти неудачную попытку проломить скалы, и тяжёлые тучи едва не касались волн, таких же тяжёлых и медлительных, лениво и неспешно перекатывающихся на груди океана и напоминающих серые холмы, волшебным образом пришедшие в движение.

Море успокоилось, но в его величественной неторопливости ещё чувствовалась угроза…

— Так будет всегда. Они умеют разрушать и ломать, могут украсить, сделать более комфортным, закрыть глаза и поверить, что мир стал таким, каким они хотят его видеть… Но все обман. Их потуги — барельефы, высеченные на скале. Рано или поздно, ветер и вода не оставят от них и следа. Ибо как бы они ни старались, им никогда не изменить основополагающих принципов, не дано прикоснуться к законам мироздания. А если и дано, то только силой. Не изменить, а сломать… — Мужчина в плотной, тщательно застёгнутой куртке и чёрных штанах говорил негромко, но очень уверенно. — Разрушители по природе своей. — Помолчал. — Разрушители. Ради избавления от штормов они уничтожат океан. А чтобы спасти дичь истребят охотников.

Он поднялся с камня, поправил чёрную вязаную шапочку, надвинутую на самые брови, сделал несколько шагов, остановился, скрестил на груди руки и вновь устремил взор в сторону моря.

Что он видел? Костёр, разложенный на укрывшейся среди скал площадке, не мог осветить ночной океан. Луна пряталась за тучами, и со стороны могло показаться, что взгляд мужчины упирается в непроницаемую мглу. Впрочем, некоторым, чтобы видеть в темноте, не нужны ни Луна, ни Солнце.

— Цели добиваются не только силой. Пусть кажется, что компромисс невозможен, что столкнулись не интересы, а принципы, что узел можно только разрубить — ведь это только кажется. Да, никто не хочет уступать, но ведь можно оставить все, как есть! Океан продолжает бушевать и убивать. Вулканы, торнадо, лавины… От них не избавиться.

Площадка находилась высоко, до неё не долетали солёные брызги, а прибой напоминал о себе лишь мерным гулом. Серые скалы вокруг утоптанной земли, едва освещённый костром зев небольшой пещеры и, если бы не мешали тучи — много много звёзд над головой. В ясную погоду с площадки открывался великолепный вид на ночное небо. Вот только не было заметно тропинок, ведущих в уединённое место, ни одного прохода в окружающих скалах, ни намёка, что сюда можно добраться пешком.