Фрейд многократно предупреждал, с самых первых лекций, что психоанализ может не принести успеха, что искушенный в психоанализе пациент плохой пациент и что доказать преимущество психоанализа перед другими способами психотерапии и клинической практики трудно. Можно только опровергнуть тех, кто отрицает психоанализ, указав, что само это отрицание представляет собой отказ от работы над собой, а не согласие с каким-то альтернативным методом. Поэтому преимущество психоанализа состоит только в том, что он соединяет в себе самые критические способы работы над собой, требует подлинной дисциплины и честности и от аналитика, и от пациента.
В первых лекциях Фрейд показывает, как психоанализ позволяет увидеть те механизмы психической жизни, которые не могут стать предметом эксперимента или установления какой-то общей закономерности, которые свидетельствуют об индивидуальном развитии психики клиента. Он исходит из философского детерминизма, всеобщей предопределенности событий, представления о том, что все человеческие жесты и реакции чем-то обусловлены, поэтому ничего нельзя считать случайностью. Сновидения, оговорки или странные желания следует признать признаками действия каких-то более решающих для развития психики механизмов.
Свою работу он сопоставляет с работой не столько врача, который по отдельным приметам угадывает общее развитие болезни, сколько следователя, который обращает внимание на скрытые, неочевидные улики, тем самым Фрейд подчеркивает, что психоанализ это не просто индивидуальная терапия, но социально значимый проект, необходимый для исправления современных людей, живущих в обществе. Далее Фрейд уже будет критиковать привычные нам термины, такие как «желание», показывая, что они являются не предметом ценностного отношения, но результатом действия механизмов, которые никогда не контролируются нами. Наш контроль надстраивается над начальным действием бессознательного и приводит к конфликтам внутри психической жизни, но не к их разрешению, которое может дать только метод психоанализа.
Фрейд говорит, что психоанализ занимается индивидуальным, но это не противоречит его социальной значимости. Например, каждый случай сублимации, направления человеком сексуального влечения на более высокие цели создания цивилизации, уникален, и невозможно научными методами однозначно доказать, что случай Моисея или Леонардо да Винчи типичен или уникален. Но известно, что провал такой сублимации, направление сексуальных влечений на разрушительные цели, как раз часто происходит в истории человечества и в истории семей и индивидуальной жизни; и в этом смысле психоанализ дает ключ к мировой истории. Психоанализ в чем-то оказывается близок психиатрии: психиатр тоже не может объяснить все явления, с которыми он сталкивается, но если психиатр сразу требует оперативного вмешательства для подавления расстройства, то психоаналитик ведет диалог с пациентом, готов заниматься этим многие годы, хотя может и не добиться нужного результата из-за поведения пациента или несовершенства имеющихся методов интерпретации его слов и воспоминаний, поскольку методы требуется постоянно критически совершенствовать.