– Инстинкт самосохранения, – передернула плечиками Сусанна.
– Сильно развитый, – подтвердил комиссар. – Но строить цивилизацию на инстинктах все-таки нонсенс.
– Вы правы.
– Это еще цветочки, – подал голос мастер войны. – Я знаю одного коммуниста, Якира, так он доверяет только китайским наемникам. Они по-русски ни бельмеса, вот он и думает, что узкоглазые не смогут договориться с кем-либо из его врагов.
– Разрешите доложить?
Собеседники обернулись.
– За последние пять минут магической активности вокруг башни замечено не было, – сообщил Франц де Гир, широкоплечий рыжеволосый мужчина в армейской форме. По слухам этот умелый и талантливый рыцарь командор должен был сменить Фредерика де Лье на посту мастера войны. – Ни единого всплеска.
– Продолжайте обходы по периметру, Франц, – приказал Сантьяга. По молчаливому согласию всех Великих Домов он осуществлял общее руководство на правах инициатора проекта. – Фиксируйте любой, даже самый незначительный всплеск энергии. Ортега, вы еще не устали?
Нав, входящий в патруль, отрицательно покачал головой – он непрерывно прощупывал окружающее пространство и не мог отвлекаться на разговоры.
– Еще раз, Франц, – напомнил Фредерик, – любой колдун, проявивший активность вблизи башни, должен быть остановлен и арестован.
Это наставление звучало каждый раз, когда патруль проходил мимо руководителей операции, и каждый раз рыцарь командор реагировал одинаково:
– Я понял, мастер войны, разрешите продолжить патрулирование?
– Разрешаю.
* * *
– Ты бы не глазела так, красавица, – негромко произнес однорукий мужчина в потертой гимнастерке, – они этого страсть как не любят.
– Да я и не глазею. – Кара поправила платок и улыбнулась инвалиду: – А почто они вокруг дома выстроились?
– Дома... – передразнил ее однорукий. – Ты откуда взялась, красавица?
– Тверские мы, в домработницах тута служим. – Отправляясь на Сухаревку, Кара постаралась как можно сильнее изменить свою внешность и теперь, одетая в простенький теплый платок, широкую юбку и бесформенное пальто, легко могла сойти за безграмотную провинциальную молодуху. – Уже неделю как служим у товарищей Марципанских, на Рождественке.
– Тута служим, – инвалид вздохнул и с неожиданной ловкостью свернул себе самокрутку. – Не дом это, темнота ты тверская, а башня наша знаменитая. Сухарева башня.
– Чем же она знаменита? – Кара могла рассказать историю башни гораздо лучше мужика, но роль приходилось играть до конца.
– Петр Первый ее построил. – Мужик глубоко затянулся и выпустил струю едкого вонючего дыма. – Москву царь-батюшка не любил, а красавицу эту здесь построил и колдуна в ней поселил...
– Колдуна-а? – протянула Кара.
– Колдуна, – строго кивнул инвалид. – Шотландца-звездочета. И крепко-накрепко ему приказал защищать землю от напасти всякой...
– Сказки ты рассказываешь, – обернулся к однорукому плешивый старичок. – Шотландец твой, Яшка Брюс, с нечистым снюхался. Потому и жил в Москве, а не в Санкт-Петербурге. А царю служил, чтобы грехи свои замолить. Башня тюрьмой ему была, а если ее сломают, то дух колдуна освободится, – старик понизил голос, – коммунисты, наверное, специально хотят Брюса выпустить...
– Эй, молчать! Не разговаривать!! – приземистый энкавэдэшник злобно зыркнул на людей из-под натянутой на глаза фуражки.
Кара тихонько ойкнула и спряталась за спину однорукого.
Увиденное ее не порадовало. Сухарева башня была полностью оцеплена. Молчаливые солдаты в униформе синего окраса стояли густо, плечо к плечу, пресекая любые попытки москвичей приблизиться к зданию.