– Можно я сфоткаю твою обувку?
– Чего?
– Вообще‑то, меня интересует способ, которым ты завязываешь шнурки. Можно?
– А, ну конечно, валяй. Клево, да?
Я кивнул. На той неделе «клево» означало «здорово», так же как в свое время «кайфово» или «отпадно». А шнурки у этой девчонки были и вправду что надо! Красные, ворсистые, с одной стороны пропущены двойной петлей сквозь ушко и веером расходились к другой. Похоже на старинный японский флаг с изображением восходящего солнца, только вкось.
Ей было лет семнадцать, мне тоже. Серая толстовка, камуфляжные штаны, волосы покрашены в черный цвет, такой, что в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь древесные кроны, они отливали синевой, на ногах черные кроссовки неизвестной фирмы: марка производителя затерта черным маркером.
«Определенно из инноваторов», – подумал я.
Они имеют обыкновение приспосабливаться, выглядят, пока не присмотришься, как фирмоненавистники, удаляющие все логотипы. Вся их энергия фокусируется на чем‑нибудь одном.
Например, на шнурках, как в данном случае.
Я достал трубку с камерой и направил ей на ногу. Ее глаза расширились, и я получил кивок.
Мой телефон, мобильник этого месяца, сделанный в Финляндии, удостаивался множества кивков – легких наклонов головы, означавших: я видел такой в журнале и тоже хочу. Разумеется, на другом уровне кивок имеет дополнительное значение: сейчас, когда я реально увидел человека с этим телефоном, я тем более его хочу.
По крайней мере, именно на это рассчитывала компания из Финляндии, когда они мне писали. Таким образом, в настоящий момент я выполняю две работы одновременно.