Легенда о Калевале - Свержин Владимир Игоревич

Анна Гурова, Владимир Свержин

Легенда о Калевале

Пролог

Под северным небом раскинулась чудесная страна Калевала. Люди, которые там живут, считают ее самой красивой страной на свете. И не поспоришь! Прекрасны ее синие озера, цветущие поляны, звонкие сосновые боры, веселые березняки и темные, таинственные ельники. Тут сладкая черничка, там алая земляничка, а грибов сколько! С небесных голубых полей невидимкой поглядывают вниз Укко, бог грома, и добрая богиня Ильматар. В дремучих чащах таится золотая изба Тапио, лесного хозяина. У каждого ручья, у каждой скалы здесь есть свой дух-хранитель.

В Калевале живут веселые и отважные люди. Старый Вяйнемейнен, великий чародей и песнопевец; искусный кузнец Ильмаринен; забияка Лемминкяйнен и многие другие. Ничего на свете они не боятся, живут в родном краю, пашут землю, куют, ловят рыбу и поют песни. Лишь порой с тревогой обращают свои взоры на север.

Поглядим и мы туда же. Там, за безлюдными лесными дебрями и голыми ледяными скалами, раскинулась мрачная туманная страна Похъела. Обиталище всяческой нечисти, злых духов и чудовищных зверей. Все люди там опасные колдуны, а самая страшная из них  ведьма Лоухи.

Что же выходит, темная Похъела  обитель зла? Так  да не так! Ведь и жители сумрачной Похъелы с опаской поглядывают на юг, не ожидая от соседей ничего хорошего. Ведь ни кто иной, как калевальцы похитили у них волшебную мельницу-сампо, дарующую изобилие! Однако в тоже время именно ведьма Лоухи спасла и обогрела Вяйнемейнена, когда тот заблудился среди холодных скал. И не кого-нибудь, а Деву Похъелы считают все герои-калевальцы самой завидной невестой в мире. Жители Калевалы и Похъелы сражаются, соревнуются в песнопениях, ездят друг к другу в гости на пиры и берут друг у друга жен. И если приглядеться, на самом деле они все родственники!

О зеленой Калевале и туманной Похъеле, об их вражде и дружбе, войне и родстве и расскажет эта повесть.

Руна 1. Кто же лучший песнопевец?

В давние-давние времена, в стране, которую называли Калевала, жил старик Вяйнянейнен. Все старики утверждали, что когда они были младенцами, Вяйно уже был старым, и деды их рассказывали то же самое. Но сколько бы лет ни было ему, как бы ни была длинна его седая борода, Вяйно всегда ходил с прямой спиной, был ловок и на охоте, и на рыбной ловле. Он растил ячмень, сажал деревья и предсказывал будущее. Не было в землях Калевалы никого мудрее Вяйнемейнена. Он понимал язык зверей и птиц и умел разговаривать с богами. А когда он садился играть на кантеле, то ноги сами пускались в пляс. Или слезы капали  уж как того желал сам Вяйнемейнен, перебирая струны. Вековечным песнопевцем прозвали его люди.

А еще, бывало, пел он о временах, о которых не помнили и самые глубокие старцы. Как воздушная дева Ильматар спустилась с облаков, и на ее колене прародительница Утка свила гнездо и снесла семь яиц  шесть золотых и одно железное. А из тех яиц родились земля, небо и все светила.

Всякий, кто слышал песни Вяйнемейнена, разносил по ближним и дальним землям вести о волшебном искусстве песнопевца, познавшего тайные корни мира. Наконец слава его добралась и до сумрачной страны Похъелы, и там достигла слуха молодого охотника и песнопевца Йоукахайнена.

Этот Йоукахайнен тоже весьма искусно играл на кантеле, а еще он умел слагать руны  грозные песни-заклинания.

 Почему этот старик так знаменит? Неужели он чем-то превзошел меня  лучшего певца и чародея севера?  возмутился юноша.

И тут же начал собираться в долгий путь, чтобы доказать  нет под луной и солнцем второго такого певца и сказителя, как он!

 Не завидуй, сынок,  принялась отговаривать его мать.  Опасно вызывать на поединок старого Вяйно. Люди говорят, он старше, чем дуб и ячмень, старше плуга и кузнечного горна. Он родился в те времена, когда в мире жили только боги, и во всем им равен. Ходят слухи, его матерью была сама небесная дева Ильматар!

 Ну если он такой древний старик, я тем более смогу легко победить его,  высокомерно заявил Йоукахайнен.

Все соседи и родичи уговаривали парня не ездить в Калевалу, но он никого не послушал  запряг коней в золоченые сани и пустился в путь. Три дня ехал он через леса и болота, сквозь метель и мороз, так что порой дыхание его застывало сосульками на его бровях и усах. И наконец на узкой дорожке похъелец встретил сани Вяйнемейнена.

Тот приветствовал юного песнопевца и хотел проехать мимо. Но Йоукахайнен заступил ему дорогу. Заржали кони, столкнулись сани, поломались оглобли. Нахмурился Вяйнемейнен и спросил:

 Что ж ты ездишь, как невежа? Всякому известно о почтении к сединам! Отчего не придержал ты коня? Или так замерз, что не смог натянуть вожжи?

 Для чего выехал ты со двора, старый пень?  дерзко ответил Йоукахайнен.  Для чего не греешь у очага свое дряхлое тело? Ответь же! Или боишься, что твой скрипучий голос распугает всех зайцев в здешних лесах?

Старый Вяйнемейнен рассмеялся в ответ. Вышел из саней, погладил длинную бороду и спросил:

 Вижу, издалека ты, незнакомец. Неужели столько дней ты ехал сквозь пургу, что в речах твоих столько же смысла, сколько в ее вое? Зачем пачкаешь рот глупыми речами? Вижу, узнал ты меня, раз желаешь услышать мой голос. Говори, зачем я тебе понадобился?

 Я хочу доказать всем, что не ты, а я  первейший из сказителей подлунного мира!  объявил Йоукахайнен.  Признай это и склонись передо мной!

Вяйнемейнен улыбнулся и пожал плечами.

 Как можно признать незнаемое? Покажи себя, мальчик! Возьми свое кантеле, сыграй и спой!

 Тут нас никто не услышит,  возразил похъелец.

 Лес слушает нас,  ответил старик.  Каждый зверь, каждая птица, каждое дерево в урочный час скажет о правде.

 Ну сейчас ты узнаешь, что значит истинное пение, старый дурень!

 Что ж,  скромно отвечал Вяйнемейнен.  Живу я в лесу, слушаю лишь кукушку. Порази же старика умением, поделись мудростью!

Глянул на него свысока Йоукахайнен, достал из березового короба свое кантеле и запел о том, что видел и знал. О доме и крыше, о горах и лесах, озерах и водопадах, зверях и птицах.

Хорошо пел Йоукахайен, звонко гудели струны его кантеле. Но Вяйнемейнен, слушая его, лишь посмеивался.

 Что за детские песенки?  произнес он, когда похъелец прервался, чтобы передохнуть.  И как ты только решился бросить мне вызов? Это и есть твои великие знания о мире?

Йоукахайнен бросил на его гневный взгляд и вновь запел:

Старый Вяйнемейнен лишь зевнул.

 Уже высказал всю глупость, или что-то приберег напоследок?

Похъелец, вконец обозлившись, запел:

Тут уж настало время гневаться Вяйнемейнену.

 Умолкни, негодный лжец!  воскликнул он.  Не было там тебя, когда создавались моря и поднимались к небесам горы!

Оборвалось пение, нестройно простонали струны.

 Как смеешь ты называть меня лжецом?  воскликнул похъелец, перекосившись от злости.  А ну, берись за оружие! Давай-ка померимся, чей меч острее! Ответишь мне кровью за хулу!

 Не дошла еще пора до железа,  качнул головой старый Вяйнемейнен.

 Боишься честной схватки?  вскинулся Йоукахайнен.  Дрожат стариковские руки, трясутся поджилки? Если трусишь быть мужчиной, слово мое обратит тебя в грязную свинью!

Словно зимняя буря, стал мрачен Вяйнемейнен.

 Слово лечит лучше снадобья, ранит не хуже меча. Не бросайся словами, юнец. Ты уже пропел  теперь мой черед.

Он достал свое кантеле и запел. От этой песни солнце, заслушавшись, раздвинуло серую пелену туч, и снег растаял, обратив промерзшую землю в непролазное болото. Проснувшиеся озера заходили ходуном, вздыбились волнами, ощетинились обломками льдин. Как ни силился Йоукахайнен расслышать, понять и запомнить слова, ничего у него не выходило  лишь гул стоял в голове. Ибо то была волшебная песня-руна, которую могли понять лишь великие чародеи и боги.