Артемка с Нелей бегают вокруг нас, играя в догонялки.
- Артем, — Надя заглядывает мне в глаза. — Что теперь будет?
- Все будет хорошо, — я стараюсь говорить как можно увереннее.
- Ты знаешь… — она вздыхает. — Мне Женька звонил…
- Какой Женька?
- Какой-какой…
- Бики, что ли?
- Ну да. Как раз перед тем, как эти пришли.
- И что?
- Артем, он разводится.
- То есть? Погоди, погоди… Да-а-а?! — я смеюсь. — Быстро это у них там…
Надя тоже улыбается, первый раз за все это время.
- Он сказал, что модель в суд подала. Ну, якобы, он ей изменял.
- А он изменял?
- Откуда я знаю, Артем!
- А тебе?
- Что «тебе»?
- Тебе он изменял?
Надя прячет глаза.
- Я не знаю…
Да, за все эти годы врать она так и не научилась. Я догадываюсь, чем закончится ее рассказ о звонке Бики, и догадка моя оказывается верна.
- Артем, он плакал!
- Сочувствую.
- Он хочет увидеть детей. И меня.
Молчу.
- Я ему ничего не ответила, ни «да», ни «нет». Сказала, что подумаю дней пять. А потом начался этот кошмар… Что ты молчишь, Артем?
- А что я должен делать? Благословить тебя?
- Ну, мне важно, чтобы ты знал… чтобы…
- Надя, — я говорю ласково, но твердо. — У тебя своя жизнь. Я появился в ней случайно — и принес гору проблем. И я уйду, исчезну, чтобы такого больше не было. Не надо оглядываться на меня.
— Артем…
- Подожди! Если ты решила вернуться к Бики — возвращайся. Из Хельсинки, кстати, это будет сделать намного проще. Ты знаешь, как звонить ему в Лондон?
- То есть ты не против? — глаза Нади наполняются слезами.
Это слезы облегчения. И мне вдруг тоже становится легко. Большая-пребольшая проблема решилась сама собой. Ну, точнее, частично ее решил я. А частично — все тот же пресловутый фатум.
Мы прощаемся у стойки регистрации.
- До свидания, Артем.
- Прощай, Надя!
Она берет Нелю за руку. Артемка выворачивается, подбегает ко мне, протягивает ручонку.
- До свидания, дядя А-тем! Мы едем к папе!
Я со всей серьезностью пожимаю теплую ладошку.
- До свидания, тезка! Передавай папе привет.
Надя улыбается. Девушка в темно-синей форме лишенным эмоций голосом торопит ее:
- Женщина, проходите на посадку!
Я поднимаю руку в прощальном жесте. Все, эта часть моей жизни завершена.
Стою у окна на четвертом этаже аэропорта, провожаю глазами взлетающий самолет. Когда он исчезает за серыми облаками, спускаюсь вниз, захожу в туалет. Морщусь от сильного запаха хлорки, жду у писсуара, когда освободится раковина. Люди входят, выходят. Никто ни на кого не обращает внимания.
Достаю из внутреннего кармана припасенные еще в Москве станок, тюбик крема для бритья и помазок. Смотрю на отражение в зеркале. Прощай, борода. Ты свое отслужила.
Избавляюсь от растительности на лице. Захожу в кабинку. Норковую шапку оставляю на сливном бачке — кому-то будет подарок. Выворачиваю пуховик, отстегиваю длинные полы и ногой утрамбовываю их в мусорную корзину. Натягиваю на голову вязаную шапочку с лихой надписью «Go!».
Ловлю себя на мысли, что действую, как заправский шпион из фильма. Хотя… в сущности, я и есть агент, только не иностранной разведки, а серебряной фигурки, висящей у меня на шее. Чужой человек в чужой стране. Вспоминаю, что видел на книжном развале в Москве незнакомую мне книгу Хайнлайна, чьих «Пасынков Вселенной» в журнале «Вокруг света» мы в старших классах зачитывали до дыр. Зря не купил.
Ладно, к черту лирику. Менты и люди Галимого будут искать мрачного бородача в синем пуховике и меховой шапке. А его уже нет.