Если сан с Вас не снимали, и в служении не запрещали, то это все не считается! твердо сказал игумен. Не считается! Вы по-прежнему протоиерей! И вообще, я пока ничего не понимаю, честно признался отец Роман.
Сейчас, дайте мне время собраться, пожалуйста Хотя к встрече с вами я готовился больше месяца. А вот на тебе, все слова куда-то улетучились В общем, приехал я сюда с той же целью, что и вы, отец Роман искать монастырь. И не один приехал, с супругой. С моей Анечкой
Тут Николай замолчал и заплакал, заплакал по-настоящему, по-детски, навзрыд. А отец Роман взглянул на окно. Там, под блюдечком, на котором стоял горшочек с фиалками, до сих пор лежала записка некоего иерея Николая. Пожелтевший кончик этой записки выглядывал на свет и словно сам просился в руки. Отец Роман вытянул записку, развернул и протянул Николаю:
Вы писали?
Николай вытер глаза, взглянул на записку и отрицательно покачал головой:
Нет, не я.
А вы все-таки прочтите, попросил игумен.
Николай послушно прочел записку и снова покачал головой:
Очевидно, между мной и вами, был еще один священник отец Николай. Он быстро все понял и сбежал. А мы Вы нашли монастырь, а мы с Анечкой свою погибель
Нет, подожди, батя! неожиданно по-свойски заговорил игумен. Монастырь нашел не я. Его отдали нам ведьмы, потому что мы с дедом Савелием и Анной Трофимовной отслужили здесь пасхальную службу!
Глупый, глупый пробормотал бродяга. Кто ж верит ведьмам?
Но ведь отдали? растерялся отец Роман.
Нет. Просто им пока что нет резона здесь оставаться А вот когда Ладно, я обещал по порядку
Анечка моя, Анечка Отец, отслужи панихиду, я хоть помолюсь! Четыре года в церкви не был! слезы ручьем катились из его глаз и терялись в густой растительности на лице.
Конечно, отслужу, рассеянно проговорил игумен. Нас здесь три священника, отслужим и панихиду, и что захочешь. Я вижу, тебе необходимо исповедаться. Но я до сих пор ничего не понял.
Анна Трофимовна моя жена. Они убили ее в тот день, когда я отказался от Бога. с трудом, еле выговаривая слова, заикаясь и запинаясь, тихо произнес Николай.
Страшные вещи ты говоришь, брат. Как это отказался от Бога?! игумен поставил опустевшую чашку и стал нервно выстукивать пальцами по столу какой-то замысловатый ритм. Как это убили? Когда я приехал, Анна Трофимовна была жива и здорова И Ей было далеко не тридцать лет!
Ты ведь мне все равно не поверишь, отец Роман, тоскливо прошептал Николай.
Поверю. Я с некоторых пор верю во множество удивительных вещей. И тебе поверю. Говори.
Николай недоверчиво взглянул на игумена и снова опустил глаза. Помолчал, поелозил на табуретке и начал свой рассказ.
Глава 3
Дед Савелий неторопливым, размеренным шагом, обходил территорию монастыря, зорко поглядывая вокруг. Обнаружил компанию послушников, которые мирно расположились на лужайке перед трапезной. Дед поднял повыше свой фонарь, словно пытаясь получше разглядеть и запомнить каждого в лицо.
Ночь дана для молитвы, а не для пустых разговоров! наставительно произнес он и потряс прихваченным на всякий случай железным прутом. Ишь, гляди-ко, веселятся они! Кыш! прикрикнул он и разогнал компанию по кельям.
Больше никакого непорядка дед Савелий не обнаружил. Он шел по дорожке, под сапогами тяжело поскрипывал гравий, по сторонам росло множество самых разных цветов и кустарников. Сторож вдыхал ароматный воздух и вглядывался в окна келий братского корпуса, где ровным пламенем светились огоньки свечей. Молятся монахи. За весь мир молятся. Дед гулко вздохнул, задумавшись о чем-то своем.
В темноте розоватым цветом отсвечивал красавец храм. На колокольне, под самыми небесами, от каждого легкого дуновения ветерка тихонько гудел самый большой колокол.
В траве стрекотали цикады, где-то неподалеку расположились ночные птицы. Они пронзительно и тревожно вскрикивали, ухала сова. Каждое создание пело песнь своему Творцу.
Охо-хо, пробормотал дед, Один я, как колода бесполезная. А ведь допустили меня доживать век именно в этом монастыре! И дело мое я должен исполнить. Вся надежда теперича только на меня и есть.
Только вот иуда этот Откуда он вылез? Неужто тот самый? Эх, не дали послушать оборванец не давал деду покоя, хотя, казалось бы, ну и что? Мало ли людей в монастырь приезжает поклониться их святыне иконе Божией Матери «Взыскание погибших». Немало. И всякие есть среди них, и старые, и молодые Страшные тоже приходят Но этот
Дед остановился посреди дорожки, поднял глаза к небу. К ночи небо очистилось и сверкало теперь миллиардом огромных бриллиантовых звезд. Луна была полная, серебряная, довольная
Кто? Кто этот человек?! Где-то дед Савелий его видел, но где и когда, вспомнить никак не мог. Все сомневался. С досады он даже стукнул себя легонько железным прутом по сапогам, но это не помогло.
Что ж такое! забывшись, громко воскликнул дед Савелий. Чую я он это, он! Только ведьмы-то с ним ничего не делали, отчего ж он выглядит, как зверь лесной? Али не знаю я чего? вратарник снова задумался
И вдруг, словно молния, мелькнуло озарение в Рыбинке! Конечно! В Рыбинке он его видел! И был тогда этот иуда не иудой вовсе, а батюшкой Николаем. Хороший был батюшка, добрый. Рыбинских все в церковь зазывал, предлагал креститься, хотел какие-то курсы организовать. Только не получилось у него ничего, не слушали его рыбинцы.
А потом он утонул. В болоте, которого нет. Тела так и не нашли, и теперь понятно почему.
Как же он дошел до жизни такой, почему так выглядит? А если это Дед снова остановился и очень долго глядел в звездное небо, словно надеялся получить ответ на свои вопросы именно оттуда, с далеких холодных звезд.
Если это тот самый отец Николай, который в несуществующих болотах сгинул, то почему выжила Анна Трофимовна? Ведь она была его женой. По времени самый раз. А вот по возрасту Да и болот никаких нет, вранье все Почему же ведьмы ее пожалели? Хотя вот он и ответ ведьмы не просто ее пожалели. Она для чего-то была им нужна. Кажется Дед остановился. Кажется, для того, чтоб призрака своего, мальчишку, оживить. Ну конечно, как он мог забыть!
Поживешь в монастыре, так и себя самого забудешь, не то что пробурчал дед.
Дед слегка запутался. Если учесть, сколько ему лет, вовсе не странно. А ведь его идея-то была, его! Подводит память, подводит. Надо бы
Тут дед опомнился и внимательно огляделся по сторонам. Ступил тяжелыми сапогами на газон, поворошил в траве своим железным прутом и нашел то, что ему было надо. Сорвал пучок какой-то травки и торопливо сунул в рот. Разжевал, проглотил полученный сок, а кашицу выплюнул обратно на газон. В голове прояснилось.
Речка на дне оврага по горлышко Не мог отец Николай в ней утонуть. И что это значит? А значит это, что Николай бросил свою любимую Анечку и просто сбежал. Так?
А его любимая супруга, Анечка, осталась в Болотах в одиночестве. Правда, ненадолго. Внученька у них объявилась.
Дед хихикнул. Не без его, дедовой, помощи, между прочим, появилась. Надо же, все забыл, все! Дед прошел несколько шагов, стараясь ступать как можно тише теперь ему казалось, что скрип и шуршание гравия под его тяжелыми сапогами слышны аж в Рыбинке
О жизни молодой Анечки, а после пропажи отца Николая, старухи Анны Трофимовны, дед Савелий ничего толком не знал. Не до них было. Бабка и бабка. С внучкой балаболкой Без ведьм, конечно же, тоже не обошлось. Что-то тут не сходилось, но кое-что все-таки укладывалось в размышления деда ровненько, словно кусочки мозаики складывались. Если так, то
Дед стряхнул с себя оцепенение и бросился обратно в сторожку. В его мудрую голову пришла страшная, хитрая и подлая мыслишка, которой он просто обязан был поделиться со своим духовным отцом игуменом Романом.