Der Tisch soll stehen bleiben!8
Но Алиса уже толкала рольштуль, раздвигавший столы как ледокол льдины.
Работа немки состояла в том, чтобы гасить выданные лагерным жильцам талоны на завтраки, обеды и ужины, а лабиринт из столов был ей нужен, чтобы кто-то не проскочил мимо с непогашенным талоном.
Как всякая немка, сходящая с ума по порядку, она ненавидела его нарушителей и немедленно занесла Володьку с сестрой в свой чёрный эмоциональный список. Почти до конца их пребывания в лагере, столовый Цербер смотрела на них неприязненно, и завидев, напрягалась и мрачнела лицом.
В столовой стояло пять или шесть длинных рядов столов и стульев. Володька причалил свою коляску к свободному месту в крайнем ряду и стал терпеливо ждать, когда Алиса принесёт первый их германский завтрак. Очередь огибала столы с трёх сторон. Через десять минут Алиса завернула перпендикулярно рядам, ещё через десять двинулась вдоль дальнего ряда к раздаточной, ещё через десять принесла поднос с завтраком, состоявшим из чашки кофе с молоком, маленькой круглой булочки с пластинкой сыра, одного яйца и шайбочки маргарина с пятикопеечную советскую монету.
Маргарин Алиса сама не ест и брату не советует, ссылаясь на исследования учёных о вреде транс-жиров (кто б их видел!)
Если вы не будете, дайте мне, сказала завтракавшая рядом с ними старушка, видимо, не знавшая об опасных свойствах данного продукта. Я жила в деревне. Там осталось двадцать человек, и автолавка приходила раз в неделю. Пенсию задерживали по три месяца. Было время, особенно в девяносто четвёртом, когда я три дня хлеба не ела. Наголодалась.
Да вы что! не поверила Алиса.
А что тебя удивляет? вступился за старушку Владимир. У нас в селе была соседка, бабушка Мельникова. Когда она получала пенсию, то брала с собой трёх внуков, отправлялась в магазин и на все деньги покупала мешок муки, сахар, крупу, лапшу. Потом вчетвером тащили всё это на санках домой. Они так делали, потому, что через две недели цены поднимались настолько, что они и половины этих продуктов не смогли бы купить. Впрочем, часто еда у них кончалась задолго до новой пенсии, и они, по её выражению, «сидели голодом».
Ну всё, позавтракали, вышли из столовой. У входа сидело несколько кошек со сверкавшими металлическими кружкáми в ушах.
Они, наверное, здесь служат, догадалась Алиса.
Кожистые листья неизвестного кустарника оттаяли и уже не звенели, когда Володька тронул их рукой. Вдруг раздался нарастающий свист, вой, скрежет, заполнивший всё поднебесье, и низко над едва взошедшим солнцем, чуть в стороне от лагеря, пронеслись два истребителя, посверкивая серебристыми брюшками.
До десяти часов было ещё много времени, и Кляйны вернулись в третий дом.
Соседка, которую они потревожили ночью, кормила из бутылочки с соской младенца.
Меня зовут Люба, сказала она.
Вы здесь давно? спросила Алиса.
Пятый день. Но сегодня за мной должны приехать муж и свекровь. Они живут недалеко от Любека. Что, Ниночка? Приедут за нами папка с бабушкой? обратилась она к дочке, вытирая ей ротик. Папка нас с тобой хочет бросить. Да Папка у нас нехороший Не взял нас с собой. А недавно бабушка позвонила: «Приезжайте, я всё уладила». А что уладила? Не знаю, не знаю, что меня сегодня ждёт
Да, у каждого своё горе.
Уже дома на Алтае гулял. Свекровь сказала по телефону: «Поклялся, что не будет тебя обижать» Да только, если уж он, как жеребёнок, со звёздочкой родился, ничто его не исправит: со звёздочкой и умрёт.
Так может лучше вам было на Алтае остаться? сказала Алиса.
А кому я там нужна, без родных, без работы, с ребёнком? Кто нас с Ниночкой кормить будет? Правда, Ниночка?
Ниночка заулыбалась, загулила, протягивая к матери ручки.
А как вы ребёнка кормите? спросила Алиса.
Это профессиональное любопытство она педиатр.
Детское питание мне сюда приносят. А я уж как придётся. Здесь в столовой вчерашние булочки бесплатно отдают. Забегу, возьму несколько, колбаски мне соседи в магазине покупают тут рядом город.
Вы пять дней без горячего?!
Ничего страшного! Мне и не хочется есть.
За разговорами незаметно прошло время.
Алиса, нам пора, сказал Володька.
Пошли в одиннадцатый дом он административный. Чем одиннадцатый дом отличался от двадцать третьего, двадцать четвёртого или двадцать пятого, тоже административных, то ведали одни немцы. Важно, что все дома с пандусами. Заехать в них на коляске никаких проблем.
Дождавшись своей очереди, вошли в кабинет. За столом сидела женщина, лет пятидесяти пяти, в очках, с приятной улыбкой.
Меня зовут фрау Линдер, представилась она на чистейшем русском языке. Вам положено по двадцать марок подъёмных. Можете получить их в комнате номер (она назвала номер). Вот вам опросные листы, ответьте на вопросы и сдайте в двадцать первый дом, в пятую комнату. Потом надо будет пройти тест, по результатам которого вам в соответствии со статьёй Закона об устранении последствий Второй мировой войны, будет присвоен четвёртый, седьмой или восьмой параграф.
А чем они отличаются? спросила Алиса.
Разве вы не знаете? Это очень странно вы производите впечатление грамотного человека. Четвёртый параграф вы получите, если имеете родителей немцев и владеете немецким языком, это значит, что вы признаётесь немцами; если имеете родителей или супругов немцев, но сами языком не владеете, вас признают членами семьи немца и присвоят седьмой параграф. Если не удовлетворяете этим условиям, получите восьмой параграф, то есть будете считаться иностранцами. Вам я назначаю термѝн на пятое ноября, в одиннадцать часов тридцать минут, в доме номер двадцать четыре.
Так Володька с Алисой познакомились со священным для немцев словом термѝн, который означает «назначенное время». Попробуй пропусти термѝн, прослывёшь разгильдяем на долгое время.
Вы из Новосибирска? спросила фрау Линдер, обращаясь к Алисе и расцветив лицо улыбкой, из столицы Сибири? А я из Москвы, из столицы России. Здесь я с начала девяносто третьего года. Вы каких политических взглядов придерживаетесь? Надеюсь, демократических? и вопрошающе посмотрела на Володьку.
Он ничего не ответил и опустил глаза.
Да мы как-то не очень лезем в политику, ответила Алиса.
Жаль, очень жаль. А я всю жизнь боролась с тоталитарным режимом. Меня преследовали, не раз сажали в психушку. Скажу вам откровенно, я не очень уважаю людей, стоявших тогда в стороне. Вы где были, когда травили Сахарова и Солженицына?
Я в институте училась, кротко сказала Алиса, потом работала.
Повисла неловкая тишина.
Ладно, идите! смилостивилась фрау Линдер. Мы страдали, вы пришли на всё готовое. И сюда вы приехали только благодаря нашей борьбе. Хотя бы это помните! Да, возьмите карту лагеря!
Володька поспешно выехал, открыв дверь колёсами. Алиса, взяв карту лагеря и переваривая упрёки фрау Линдер, вышла следом.
Давай погуляем, предложил ей брат. Домов здесь до чёрта. Надо же познакомиться с лагерем.
Пойдём, получим сорок марок.
После этого Алиса повезла Володьку по какой-то дорожке. Он сверял путь с картой.
Сейчас справа должен быть пятый дом А нету: дом номер двенадцать.
Ну правильно, после одиннадцатого должен быть двенадцатый.
Но на карте пятый.
Может ты вверх ногами её держишь?
Поехали назад, если вверх ногами, после одиннадцатого должен быть пятый.
Десятый, сказала Алиса, посмотрев на белый прямоугольник с цифрами на стене дома.
Ничего не пойму. Карта неправильная.
С рёвом, свистом, скрежеща по небу, пронеслись назад истребители.
Передайте Президенту, сказал Владимир, натовские лётчики летают, так чтобы и наши летали, а то, упаси Бог войны, они воевать не умеют9.