Тори раньше и в голову не могло прийти, что Иван способен не только на такую страсть, но и вообще на любое телодвижение от удобного компьютерного кресла и чашки кофе. Кофе в неимоверных количествах Леська варила ему в старой турке. Вот уж правду говорят о тихом омуте и чертях. Оказывается, в хомячке незаметно рос самый настоящий демон, который, вырвавшись однажды на свободу, сокрушил все вокруг себя. Тихая семейная гавань рухнула под его напором, придавив обломками подругу.
И зла Тори была на него не столько даже за сам факт обрушения семьи, но в большой степени за коварство.
Позвони ему, деточка, сказала Вира. Не хочу тебя пугать, но, возможно, придется обратиться в розыск. Сколько времени прошло?
Тори смутилась. После последней встречи оставалась обида на Леську, поэтому ждала, что та свяжется первая. А потом, когда жгучая стадия угасла, она немного замоталась. В общем, Тори не знала, сколько точно дней прошло с того времени, как Леська пропала с горизонта.
Глава вторая. Русалки и самолеты
Когда долгая трель звонка опять не дала никаких результатов, Тори зачем-то принялась молотить кулаками по входной двери. Это было безнадежно и глупо, но ничего больше она придумать в тот момент не могла. От солнечного сплетения поднималось липкое беспокойство, которое с каждой минутой переходило в страх.
Соседка выглянула на лестничную площадку сначала чуть приоткрыв дверь, а увидев знакомое лицо, вышла совсем.
Тори? встревожено спросила она. Почему ты так колотишься в квартиру Олеси?
Нина Ивановна, опомнившись, девушка потерла отбитые костяшки.
Они покраснели и болели, но Тори заметила это только сейчас.
Вы не знаете случайно, где Леся?
Нина Ивановна покачала головой и задумалась:
Несколько дней назад ее видела. Столкнулись на лестничной площадке. Поздоровались. А что такое?
Я уже дня три дозвониться не могу
Не знаю, Нина Ивановна встревожилась. Тихо было, ничего такого. Два месяца назад тут молнии искрили, когда они с Иваном разбегались, весь дом наблюдал «боксеры» и майки Ванины, летающие по двору. Олеся с балкона чемодан вывернула прямо под окна, часть белья на ветвях повисла, так новогодними украшениями и маячили, пока небольшой ураган с дождем не случился
Тори кивнула.
Знаю. А последние несколько дней вчера, позавчера? Может, вспомните что-то необычное?
Успокоилась она, а, поди, и в депрессию впала. Хотя Когда я ее в последний раз видела Ой, нехорошо так говорить: «в последний». В крайний. У летчиков не принято называть рейс «последним».
Тори согласилась. Жуткое было что-то в этом «в последний раз видела».
Тогда у Олеси взгляд такой Не депрессивный вовсе, наоборот, умиротворенный что ли. Но
Нина Ивановна замялась, подбирая слова.
Сытый, да? тоскливо спросила Тори.
Точно! обрадовалась соседка. Так посмотрела, что я беседовать не захотела. Быстро поздоровалась и все. Можно сказать, убежала. Чего испугалась? Сама не знаю. С тех пор тихо у нее. Раньше хоть сериалы смотрела или музыку включала стенки у нас тонкие, я слышала. Последнее же время тишина кромешная, ни половица не скрипнет. Один раз только
Нина Ивановна замялась.
Что? Говорите! взмолилась Тори.
Глупость, наверное. Но мне странным и в самом деле показалось. Я на балкон как-то ночью вышла, душно было, дыхание перехватывало. Подышать, значит, вышла. И у Олеси балкон открытый. А из квартиры такое курлыканье раздается. Нежное, нежное. Я удивилась еще, что у Олеси ночью гости.
Мужчина?
Да в том-то и дело. Женщина. Голос женский был. И такой Одуряющий. Как восточные духи. Затягивающий.
И что она говорила?
Единственной женщиной, которая гостила у Ивана и Леськи, а потом уже только у одной Леськи, была Тори. А она несколько дней вообще здесь не появлялась. Не говоря уже о ночевках.
Сложно разобрать, голос нежно-тягучий, сразу в сон клонит. Как будто экстрасенс там, или гипнотизер. Такой целительный. Курлычет ласково так: «Слушай меня, будь со мной, выполняй, погружайся», а потом я словно в беспамятство впала. Очнулась, когда Барсик мне когти в ногу запустил. Всегда такой добродушный, а тут словно валерьянки опился, дурниной орет, шерсть дыбом, искры из глаз. Пока его, дурака, успокаивала, за соседским балконом опять все тихо стало.
Она же вам ключ оставляла от квартиры? Давайте посмотрим, вдруг что-то и в самом деле случилось.
Забрала, вздохнула Нина Ивановна. Собиралась после ухода Ивана замок менять, вот и забрала. Уж месяц как. Сказала, что от новой двери занесет.
Дверь, наверное, придется ломать, произнесла Тори, с печалью разглядывая темный металл.
Он выглядел довольно крепким.
Да уж, согласилась соседка. Навряд ли она Ивану ключ оставила после всего, что случилось. Ты в ЖЭК наш обратись, там слесарь золотые руки. Все аккуратно вскроет.
А вы? Тори с надеждой посмотрела на Нину Ивановну. Может, вы обратитесь? Вас знают, а я-то кто?
Вот именно, что тебя не знают, непонятно ответила соседка. А я им уже
Она покачала головой.
В общем, прямо в ЖЭК и обращайся. До свиданья.
Когда Нина Ивановна скрылась в своей квартире, Тори спустилась во двор. Не было уже никаких сил таращиться на закрытую дверь. Теперь она казалась зловещей.
В растерянности Тори села на лавочку. Знакомая обстановка казалась сейчас странной. Мир словно перевернулся за те полчаса, когда Тори уже не просто почувствовала, а поняла: с Леськой явно что-то случилось.
Ветра не было, вот ни единого дуновения, но старые качели скрипели, раскачиваясь на ржавых цепях. И этот противный звук шурупом ввинчивался в виски, отдаваясь в затылок. Так, что даже подташнивало.
На третьем этаже в Леськином окне белела легкая кисея.
Тори пыталась уговорить себя, что Леська где-то загуляла, но понимала: нет. Не могла.
Ломать дверь? К кому обращаться в таком случае? И как она попросит вскрыть квартиру, к которой официально никакого отношения не имеет? Но
Тори хлопнула себя по лбу. Есть человек, что на законных основаниях может сделать это. И Вира же говорила! Хотя этот тип и был последним, к кому Тори хотелось обращаться.
Леська пропала, выпалила она сразу. Знаешь?
Много ему чести здороваться. Тори злилась на Ивана, который явно имел отношение к Леськиной пропаже. В смысле, все эти события начались из-за него.
Слушай, устало выдохнул он, мне уже так надоели ваши бабские шту
Телефон не отвечает несколько дней. Я полчаса в квартиру пыталась дотарабаниться. Глухо. В «Электронике» рвут и мечут Леська не появляется на работе. Ее нигде нет.
Как нигде? оторопел Иван.
Кажется, он что-то начинал понимать.
Как, как Вот так. Честно говоря, не знаю, когда именно Леська пропала. Мы не виделись несколько дней. Думала, что она
Хотела сказать «дурит», но это выглядело так, будто Тори на стороне Ивана.
Переживает, выговорила наконец-то с укоряющим подтекстом. Ты когда ее видел?
В мобильном повисло напряженное молчание. Иван вспоминал.
Последний раз задумчиво выдохнул он. Видел очень давно, а слышал Как раз накануне, когда мне шины прокололи. Это же ее рук дело?
Тори хотела похвастаться, что тоже имела отношение к этой блистательной операции, но сочла сейчас такую риторику неуместной. Просто промычала что-то нечленораздельное. Вроде да, а вроде нет.
Она говорила что-нибудь? Ну собиралась куда-нибудь? Вообще: что она говорила?
Да орала всякие гадости. Как всегда. Грозилась, что закончу свою жизнь в страшных мучениях на больничной койке никому не нужный и одинокий. А потом Слушай, она и в самом деле уже несколько дней меня не беспокоит. А я еще думаю: почему так хорошо-то стало
Тори вдруг сразу и безнадежно устала. Не было сил даже огрызнуться на то, что ему без Леськи «хорошо-то стало». Она заметила: Иван ни разу не назвал бывшую жену по имени. Говорил только «она».