Через пять минут в комнату вошла Таня: она взяла несколько учебников в толстых переплетах, лежащих на кресле. После этого она подошла к подоконнику и стащила оттуда пару чистых листов бумаги и авторучку. Стола в комнате не было, и она пошла по привычке заниматься своими точными науками на кухню.
Ты будешь снова допоздна сидеть за своими учебниками? с сожалением спросила ее Света, переключая указательным пальцем каналы на пульте. Она не любила оставаться в комнате одна.
Да, у меня ведь нет денег на репетиторов, отозвалась Таня с кухни, притворяя за собою дверь. Она на миг остановилась перед окном небо над городом уже давно расчистилось от дождевых туч и сейчас на нем разлились поздние темно-синие сумерки с прозрачными чуть розоватыми облаками у самого горизонта. Красоту ночного неба было рассмотреть не сложно фонари в их районе были редкостным явлением.
Света убавила звук и пересела со стула в кресло, предварительно бросив одеяло на торчащие пружины. Через час она тихо зашла на кухню и поставила чайник с водой на плиту. Света знала, пока Таня занимается она ни ест, ни пьет, а только часами таращиться долгим осознанным взглядом в свои мудреные книги с непонятными причудливыми формулами и знаками. В такие моменты реальность для нее переставала существовать, ведь она полностью и целиком погружалась в волшебный мир цифр, теорем, гипотез и постулатов, мир недоступный пониманию Светы и от этого совершенно скучный и чуждый для нее. Однажды она, в отсутствие Тани, засунула свой длинный любопытный нос в эти заумные книги. От нескольких прочитанных ею предложений, ее мозг готов был взорваться от перенапряжения. От количества непонятных слов и закорючек ее глаза расширялись от ужаса и лезли на лоб. Она искренне не понимала, как можно было столько времени уделять таким неинтересным и скучным, на ее взгляд, вещам. И, тем не менее, всех, кто разбирался в таких мудреных книгах, она считала чуть ли не богами и всерьёз предполагала, что мозги у таких людей с размером с футбольный мяч.
Света и в этот вечер по давно укоренившейся негласной традиции периодически подливает Тане горячий травяной чай в кружку, потом добавляет кусочек ароматного лимона и осторожно подсовывает что-нибудь съестное. Таня на мгновение отвлекается от книги, несколько отрешенным, но благодарным взглядом смотрит на подругу и, слегка кивнув ей головой, снова погружается в таинственный мир высшей математики. После этого Света наливает чай и себе девушки очень часто мерзли в этой довольно холодной и сырой квартире, и поэтому они никогда не забывали о том, что у них есть в шкафу вкусный травяной чай с шиповником и мелиссой, а еще оранжевые непривычно сладкие на вкус лимоны, которыми торгует Света. Помещение их старого дома отапливалось очень слабо. Из ветхого окна, которое, казалось, вот-вот вывалиться наружу тянуло холодом и сквозняком. Не спасало даже то, что злополучное окно были трижды заклеено клейкой лентой по всем щелям и углам.
Таня сама не заметила, как просидела за учебниками до половины второго. А ведь ей рано утром заступать в сутки. Она бережно взяла в руки книги и, осторожно ступая, чтобы не шуметь, направилась в комнату. Света уже мирно сопела, отвернувшись к стенке. Всю комнату освещала луна, которая бесцеремонно заглядывала в их большое окно сильный порывистый ветер разогнал остатки туч и освободил для нее все небесное пространство. В безлунные ночи их дом тонул в кромешной тьме фонари были непростительной роскошью для такого экономически невыгодного и обветшалого трущобного района, как считали местные чиновники. Хотя своенравная баба Маша смогла недавно добиться, дабы поставили пару фонарей у дороги чтобы жители, возвращаясь с работы через пустыри, видели путь домой.
Таня стащила с себя халат и натянула теплую ночную рубашку. После этого она тихонько разложила на диване простынь с одеялом и спешно юркнула под него, стуча от холода зубами. Одеяло было холодным, и она задрожала так осиновый лист. Свернувшись клубочком, она продолжала смотреть на луну, которая неспешно передвигалась на ночном небосводе. Она стала раздумывать о том, какие испытания преподнесет ей очередной день и очередная работа. Над ней черной тенью нависла горечь утраты, но она постарается быть сильной. Иногда ей хочется выйти в степь, до которой рукой подать и кричать в бескрайность, что есть мочи. Выплеснуть с этим криком всю боль и обиды, которые не уходят.
Она начала размышлять о своем отце. После смерти матери, он всего лишь через несколько месяцев после похорон привел в их дом другую женщину. В тот родимый дом, который все еще хранил память о матери и в котором каждый уголок помнил ее дыхание и ее звонкий смех. Мать все еще незримо находилась в этом доме, когда его порог переступила чужая женщина, которая тут же безжалостно принялась стирать все следы ее присутствия.
Таня не смогла простить отца за то, что он позволил мачехе уничтожить все вещи матери, в том числе ее книги, которыми она тайком от нее топила печь. Окончив школу, она улучила момент, когда все отсутствовали, собрала в большой походный рюкзак свои вещи, фотографии матери и ушла из дому. Ушла, чтобы больше никогда не возвращаться. Рюкзак за плечами, а на руках горшок с любимой геранью, которую посадила ее мать перед смертью. Когда Таня сдавала вступительные экзамены в университет, она уже жила на съемной квартире. Одно она знала наверняка ее отцу не было до нее никакого дела, иначе бы он уже разыскал ее и вернул обратно домой. И в полицию он, конечно же, не обращался.
Воспоминания то и дело накатывали на нее угрюмой волной в ночных сумерках, но она начала отгонять их от себя. «Прочь! Прочь из моей жизни! твердила она про себя, я еще увижу светлые дни!».
И вскоре ее мысли потекли по более спокойному руслу. Уставшие веки закрылись, напряженное тело расслабилось, взбудораженный разум успокоился крепкий сон сморил и усмирил ее.
А луна тем временем, еще долго заглядывала в окно и играла своими серебристыми бликами на ее бледном худеньком лице и длинных каштановых волосах, беспорядочно разбросанных на подушке.
Глава II
Утром в комнате стало еще холоднее. Едва в окне забрезжил свет, Таня вскочила с дивана, не дожидаясь противного визга своего будильника. Взглянув на часы, она немало удивилась. Было без десяти семь, значит должно быть еще темно, ведь на дворе третье декабря. Она поспешила к окну и невольно вскрикнула:
Света, на улице снег выпал! она распахнула форточку, вытянула вперед ладонь на нее тут же робко упали узорчатые снежинки: от тепла ладони они растаяли, оставляя на память о себе лишь маленькие капельки воды.
Снег забелил все вокруг именно поэтому на улице стало непривычно светло для такого времени суток.
Света тем временем крепко спала, укрывшись с головой одеялом, но Таня не замолкала. Расслышав наконец-то восторженные возгласы своей подруги, она откинула одеяло, неспешно потянулась и громко зевнула.
Что такое? спросонья спросила она, глядя на Таню удивленными заспанными глазами.
Первый снег выпал!.. Ну же, иди, посмотри на эту красоту! Таня продолжала радоваться снегу, как долгожданному чуду. Ее худенькое бледное лицо разрумянилось от потока морозного воздуха, впорхнувшего в квартиру из широкой форточки.
Ну и что? Света равнодушно махнула рукой. Я сегодня выходная, хочу подольше поваляться в кровати
Тебя не радует первый снег? изумилась Таня.
Света полностью отбросила одеяло, неохотно сползла с кровати и натянула на свои длинные ноги комнатные тапочки сорок второго размера, на которых красовались две жирные заячьи морды с ушами. После этого она встала, убрала свои короткие рыжие кудри с лица и неуклюже поплелась к окну.