Да вон трещина какая! На фиг такое надо! Из-за его плеча высунулась Галка, не понимая, что Шелестов в этом нашел: ну картинка, ну старая. Такое даже над диваном не повесишь, на барахолке за копеечку не толкнешь.
Можно? Агата бережно забрала из рук Матвея портретик, провела пальчиком по расколу, вздохнула. Она неглубокая. Трещинка неглубокая. И вот здесь скол, видите, кусочек от платьица откололся? она говорила всем, но обращалась будто к одному Матвею.
И че? Откололся и откололся! Дайте-ка позырить. Галка грубо выхватила миниатюру, ей тоже хотелось поважничать перед Шелестовым. Сзади чего-то написали. Не читается, блин. рок для Аннет. Ф.Захий. Один, девять, один, семь. Да белиберда какая-то!
«Подарок для Аннет, Ф. Захржевский». 1917. Это год, наверное, тихо проговорила Агата.
Почем знаешь? Галкины глаза подозрительно прищурились. Напридумывала, небось, с рыжей станется, лишь бы Шелестову пыль в глаза пустить.
Догадалась.
Догадливая больно! И Галка зло шваркнула картину в мешок с мусором.
В глазах Агаты мелькнула боль. Нельзя так обращаться с подобными вещами, особенными, хрупкими, приболевшими. И повреждение едва заметное, и скол можно краской подкрасить. Только не всякой. А какой Агата не знает, пока не знает.
Возьмешь? На память. На ладони Матвея миниатюра, ко всем прочим бедам еще и испачканная в пыли, с остатками яблока, которое Пашка утащил с завтрака и оприходовал во время десанта, а огрызок метнул в ведро.
Агата кивнула, сглатывая слезы, и торопливо спрятала драгоценность за пазухой. Это потом, с возрастом, пришло понимание нехорошо присваивать себе чужие вещи, пусть и бесхозные, выброшенные на помойку. Надо вернуть, думала она все эти двенадцать лет, не решаясь расстаться со своим талисманом, со своей первой работой. Вот теперь пришло время и ее рыженькой девочке встретиться с родственниками.
Наши дни.
В дверь постучали. Агата вся подобралась, поспешно стерла слезу умиления, нацепила улыбочку недовольства «Ну-кто-еще-мешает-работать». На пороге мастерской Жанна Львовна в неизменном брючном костюме, несмотря на тридцатиградусный зной.
Агата, когда закончите с миниатюрами? поздоровавшись, требовательно спросила Жанна Львовна. Сроки! Намекала ее выщипанная левая бровь, изогнувшись дугой.
Агата раздражалась, когда ее торопили, как будто сомневались в профессионализме, не доверяли ее чутью реставратора. Жанна Львовна настаивала на ежедневных отчетах о проделанной работе. Как перенести на бумагу весь сложный процесс лечения полотна, когда доверяешь в большей мере своей интуиции? Снятие лака, устранение порезов, восстановление и укрепление красочного слоя это всего лишь сухие термины и технологии из учебников по реставрационным работам. Агата будила миниатюры после долгого болезненного сна, возвращала краскам яркость и глубину: у девочек блестели глазки, розовели губки, горели огнем рыжие локоны, появлялась нежная молочность кожи.
Помимо этого, Жанне Львовне требовались проценты выполнения каждодневной работы и планирование следующего дня. Эти бесполезные требования нервировали, мешали сосредоточиться на главном. Как и в чем измерить творчество? Агата провозилась несколько дней и ночей, снимая следы последней неумелой реставрации с миниатюры Софии Захржевской. Хотя, на первый взгляд, портретик девочки сохранился неплохо, работы на полдня. Объясняться с Жанной Львовной по этому поводу затея бесполезная, такие люди всегда знают, кому и как следует поступать. Внутренняя злость заглушала интуицию, отвлекала. И тогда Агате вспомнился совет университетского приятеля Игоря: делай неприятное смешным. И Агата сделала. Перед поездкой сюда в супермаркете ей на глаза попался ершик для унитаза человечек с глазками и щетиной волос (такой же, как у Жанны Львовны). Забавный и абсолютно безвредный ершик. Говорящий ершик с отчетами. А чего на ершик злиться? Решение проблемы пришло следом. В планы и отчеты Агата приловчилась вставлять скопированные абзацы из учебников по реставрации все равно для несведущего содержание непонятно, и от нее отстанут.
Все в срок, отозвалась Агата, прикрывая миниатюру салфеткой. Контора гарантирует качество.
Жанна Львовна ее иронию не оценила.
Агата, вы здесь, конечно, по протекции Шелестова и все такое, но Анатолий Евгеньевич Платонов человек серьезный. Я его доверенное лицо. Сказано через две недели, значит, через две недели каждый гвоздь должен быть на своем месте, каждая картина на своем. Вы меня понимаете, надеюсь?
Чего уж тут непонятного, Жанна Львовна не хотела терять премию или работу, или все вместе взятое из-за непунктуального реставратора. Странно, что Платонов из шалопая превратился в такого требовательного работодателя
Двенадцать лет назад.
Толик Платонов раздобыл где-то коробку со скелетом и авторитетно заявил, что в каждом приличном лагере должна быть «Дорога страха». Шелестов заметил, что графский дом в былые времена занимала школа советской молодежи, а пластмассовые кости, скорее всего, уцелевшие методические материалы. Толик засел в засаде, в кустах рядом с асфальтированной дорожкой. Проходящим мимо воспитанникам он выкидывал под ноги скелетные запчасти и утробно смеялся, вторя героям своих любимых ужастиков. Жертву он предусмотрительно выбирал из младших и средних отрядов. Эффект получался каждый раз ожидаемым. Платонов испытывал неимоверное счастье от своей задумки ровно до тех пор, пока на его пути не оказалась уборщица со шваброй и ведром грязной воды. Он узнал много сложных матерных конструкций, о существовании которых и не подозревал ранее, пока изворачивался от щетки, бьющей без промаха по «бесу». И помоями его все-таки окатили. Его не вытурили из лагеря чудом в олимпиаде по математике, запланированной на следующий день, Платонову выпала честь представлять область.
Наши дни.
Агата, вы слушаете, когда с вами разговаривают? Или я тут зря распинаюсь? Так вот, вынуждена вас поторопить. Все должно быть готово к квесту в лучшем виде. Никаких нареканий от Платонова.
Квесту? Какому квесту?
Жанна Львовна смотрела на Липай с большим сожалением, предвкушая, как летит псу под хвост ее премия и репутация отличного организатора. С этим проектом все не слава богу: сначала куда-то делся первый реставратор еле договорились, не хотел он, видите ли, ехать в глушь. Работал вроде неплохо, планов не срывал, отчитывался исправно. Но не дурак оказался выпить, а как за воротник заложит, ну околесицу нести про ангелов. Потом вовсе все побросал и испарился в неизвестном направлении. Фреску не до конца раскрыл. Ну кто так делает? Одно хорошо за сделанное по договору можно не платить, хотя он и сделал немало. Сроки горели. Шелестов знакомую подогнал, чудная девица, конечно. В облаках витала. Но реставратор высокого уровня Жанна Львовна по своим каналам справки навела. Еще и норовистая. Гальке Шелестовой ничего не спускала так ей, выскочке деревенской, и надо, деревня перла из-под всех ее модных шмоток и дорогих макияжей. Эта Липай с чувством собственного достоинства. Унижаться объяснением не станет, но все по-своему сделает. И подведет ее, Жанну Львовну, под монастырь.
На историческую тему, связанный с Захржевскими.
И когда? Квест начнется когда? наконец-то Липай оторвалась от своих баночек с кисточками и соизволила взглянуть Жанне Львовне в лицо.
Через две недели, как только завершится реставрация.
А сколько участников в квесте? Какие условия?
Не знаю, сквозь зубы процедила Жанна Львовна, и Агата поняла, даме обидно, что ее не допустили к этому действу. Выходит, не такое она и доверенное лицо Платонова.