Профессор и его бывший ученик шагают бок о бок по коридорам, богато украшенным картинами, статуями, позолотой.
Ну, и как тебе работается в твоем лицее Джонни Холлидея?
Я оттуда ушел.
Почему?
Кое с кем познакомился.
Женщина?
Она сбила меня с толку.
В смысле «сбила стрелку твоего компаса»?
Я и забыл, что он любитель этимологии.
Ее зовут Опал. Она гипнотизерша. На одном своем выступлении она меня загипнотизировала, я клюнул на ее очарование. Потом Опал стала учить меня своему искусству, и я занялся тем же самым, что и она. Сначала это был самогипноз, потом я принялся за зрителей.
Паркет в старых коридорах скрипит под их шагами.
Гипноз, говоришь? В древнегреческой мифологии Гипнос сын богини ночи Нюкты, брат-близнец бога смерти Танатоса.
А также папаша Морфея, бога сновидения, подхватывает Рене.
Ланжевен с сомнением качает головой.
Никогда не понимал, в чем тут интерес вытаскивать людей на сцену и там превращать их в посмешище, заставляя корчить из себя младенца, курицу, собачку, а то и переживать сердечный приступ
Вы говорите о классическом зрелищном гипнозе, а я занимаюсь гипнозом, предназначенным для раскрытия подсознания. То же самое делают психотерапевты, только я превращаю процесс в представление. Это обновление жанра. На моей концертной афише было написано: «Вы уверены, что знаете, кто вы такой?» Я предлагал людям прибегнуть к сопровождаемой медитации, чтобы перед ними предстали хорошие мгновения их прежних жизней.
Коридорам нет конца. Университет громадный. Александр Ланжевен поворачивается к Рене и говорит с улыбкой:
Раз люди готовы платить за такие опыты над собой, то почему бы этим не воспользоваться? Ты всегда был себе на уме. Развлечения, апеллирующие к чувству магического, обречены на успех. Желание верить в чудо одна из человеческих констант. В нашем мире давно нет колдунов, но людям необходимо грезить. Гипноз вид колдовства допустим, более современный
Все не так просто
Ты хочешь сказать, что всерьез веришь в гипноз?
Это откровение, изменившее мою жизнь. Я предлагаю другим то, что больше всего поразило меня самого.
Александр Ланжевен останавливается посреди коридора и пристально смотрит на Рене, пытаясь понять, не насмехается ли тот над ним. Но Рене выдерживает его взгляд из-за очков в позолоченной оправе.
А еще это способ по-другому подойти к истории, продолжает молодой человек. Я применяю гипноз, чтобы посещать другие эпохи, страны и цивилизации, в которых протекали мои прежние жизни.
Ну что ж, говорит Александр, возобновляя движение по университетскому коридору, ты вполне разбираешься в истории, чтобы оживлять при помощи воображения эпизоды прошлого. Но что вселяет в тебя уверенность, что ты реально посещаешь прошлые жизни?
Количество подробностей и их точность. Когда я оказываюсь в прошлой жизни, я как будто попадаю внутрь кинофильма. Место мне незнакомо, эпоха тоже, я даже своего имени не знаю, зато улавливаю запахи, слышу звуки, мне доступны вкусы, ощущения, эмоции, разнообразная точная информация, доступная проверке и оказывающаяся абсолютно достоверной.
Тебе не кажется, что все это всего лишь создаваемая нашим мозгом иллюзия?
Эти путешествия снабжают меня информацией о жизни простых людей крестьян, торговцев, ремесленников, солдат, нищих, женщин. Короче, тех, кто не оставил следов, с которыми могли бы поработать историки. Я знаю, что они едят, как хворают исчезнувшими с тех пор болезнями, вижу места, не упомянутые ни в каких исторических книгах. Я сам переживаю голод, эпидемии. Для меня это уже не только слова и даты.
Правильнее говорить, что ты все это вообразил
Его не убедить. Я сам-то, если уж на то пошло, еще не до конца уверен.
Ладно, готов признать, что никогда не достигну полной уверенности в реальном существовании этих жизней. Но эти эксперименты чрезвычайно освежают сознание.
Вот и кабинет президента университета.
Стену украшает десяток боевых мечей разных эпох. Александр Ланжевен коллекционировал старинное оружие еще в студенческие годы Рене. Тут же висят щиты и палицы, стоит манекен с ног до головы в доспехах, с копьем в руке.
Знаешь, Рене, я искренне рад, что ты заглянул к своему старому преподавателю. Создается впечатление, что студенты университета, завершив учебу, напрочь нас забывают.
Я знаю, в каком я перед вами долгу.
Ты особый случай. Ты был моим лучшим учеником, я этого никогда не забуду. «Учеником» в первоначальном смысле этого слова, то есть человеком, которому я помог подняться[5]. Даже если в тебе говорит твоя природная скромность, я без колебаний провозглашаю: ты был лучше всех. Не понимаю, почему ты не сделал карьеру в университете.
Надо было прийти сюда гораздо раньше, чтобы это услышать. Наверное, мне недостает самоуважения. Если честно, я не считал себя достойным такого пути.
Вы были моим лучшим преподавателем, я очень вам за это признателен, но
Ланжевен слушает его с улыбкой, играя с разрезным ножом. Внезапно он перебивает его:
Тем лучше. Признайся, зачем пришел, Рене. Вряд ли просто с невинным намерением повидаться со своим бывшим профессором и поболтать с ним о прежних жизнях, ведь так?
В результате всевозможных происшествий, поведать вам о которых я еще не успел, я вынужден искать работу. Не могли бы вы взять меня на работу?
Гипнотизером?
Преподавателем истории.
Александр Ланжевен откладывает разрезной нож, встает из кресла, подходит к стене, берет шпагу все это молча.
Знаю, моя просьба несколько бесцеремонна бормочет Рене, слегка напуганный умением своего учителя обращаться со шпагой. Думаете, это реально?
Александр Ланжевен корчит гримасу и, глядя на клинок, резко отвечает:
Нет.
Ему нравится то хвалить, то хулить.
Должность преподавателя исключена. Причин две. Во-первых, сейчас разгар учебного года, а договоры на сентябрь подписываются в июне. Во-вторых, у меня нет бюджета на учреждение новой штатной единицы.
Он вращает шпагой, как будто сражается с невидимым противником.
Ты огорчен?
Это еще мягко сказано. Я надеялся на чудо, признается Рене.
Ланжевен не прекращает размахивать шпагой.
И правильно делал. Потому что существует еще одно обстоятельство: я люблю принимать невозможные вызовы. Помнишь, как я однажды учил тебя азам фехтования?
Чуть не забыл! Мы пришли в фехтовальный зал, где он показал мне кое-какие приемы Он был отменным наставником и в этом.
Александр Ланжевен сдергивает со стены вторую шпагу и бросает ее Рене. Тот рефлекторно выбрасывает вперед руку и неуклюже ловит шпагу за рукоять.
Предлагаю тебе ордалию, «Божий суд», решение которого превосходит все прочие, ибо его исход определяется самим Всевышним. Двустороннюю ордалию, юридическую дуэль, если тебе так больше нравится. Сумеешь меня победить получишь место штатного лектора. Вести практические занятия не нужно, зарплата выше и свобода! Какой будет тема твоей первой лекции?
Скорее, скажи хоть что-нибудь!
Штатный лектор?.. Тема должна быть обширной и открытой, чтобы возбудить любопытство Сейчас соображу «Иной взгляд на Историю»!
Почему бы нет? Тебе остается всего лишь завоевать эту работу в бою. Решает Бог.
Потрясенный, Рене не реагирует на вызов, поэтому Александр Ланжевен угрожающе прикасается к его груди кончиком шпаги.
Защищайся! Приготовься отразить атаку. Учти, я буду нападать по-настоящему. Ордалия так ордалия. Ради этого места ты должен рискнуть жизнью.
Вы шутите? Прямо у вас в кабинете? Мы тут все переломаем, и вообще
Рене Толедано не успевает договорить: его бывший учитель делает выпад, который он еле-еле отражает.