---------------------------------------------
Генри Лайон Олди
I. КОГДА ОН – ФАУСТ, КОГДА – ФАНТАСТ?
В вопросы и ответы,
В дороги и кюветы,
В «не время» и «пора».
Однажды доиграем
И адом или раем
Расплатимся с утра...
Ты выходишь на сцену, занавес открывается, и за миг до начала спектакля ты бросаешь взгляд в темный зрительный зал, где копится ожидание.
Вот она, Бездна Голодных глаз.
Одна из проблем интернет-общения: глаз не видно... Отсюда многое проистекает: от немотивированного хамства в спорах до отсутствия в текстах запятых и заглавных букв. Хотя знаки препинания – прямой аналог интонаций и речевых пауз, и безграмотный текст соответствует поспешной, невнятной речи. Все-таки, разговаривая, надо видеть лицо, а не экран, где если что-то и отражается, так лишь твоя собственная физиономия.
Театр, помимо Актера, Режиссера, Художника, обязательно подразумевает еще и Зрителя – сидящего своей попой на продавленном диване или в кресле. Зритель (как и Читатель) не должен лезть на сцену – иначе вместо Театра получится толкотня, пинание локтями и неразбериха. Зритель соучаствует своим присутствием. И экстаз актера в миг кульминации невозможен без катарсиса зрителя, раскрывшего рот в беззвучном вопле.
Таковы две стороны одной медали, и вовсе ни к чему медали становится односторонней.
Один и тот же музыкант, с неизменными отпечатками пальцев, играет этими пальцами на рояле Баха, Брубека и «Мурку». Один и тот же художник с неизменной структурой сетчатки глаза пишет батальную картину маслом, пейзаж акварелью – и рисует карандашный набросок в альбоме случайной подружки. Один и тот же алкаш со стабильным бюджетом (отсутствием оного?) вчера предпочитал денатурат, сегодня – одеколон «Цветочный», а завтра – "Графскую палёную".
При этом разнообразии выбора определить автора, реального автора по «отпечаткам» его личности – не столь уж тяжело. Вон, "Мастер и Маргарита", "Роковые яйца" и «Бег» – вещи уж куда как разные, а все он, родимый, Михаил Афанасьевич... Но внутренняя стабильность (при внешней разности) есть отпечатки мироощущения, собственно личности автора, изменить которую в силах лишь время да он сам, и то не всегда кардинально.
Садясь за новую книгу, остаемся собой. Хорошо это или плохо, но избавиться от «самости» нет ни желания, ни возможности.
Да и не ставится такая удивительная задача.
Итак, начинаем новый спектакль, а режиссер с труппой остались прежними. Но тогда обязательно: вчера это была трагикомедия, а сегодня фарс или драма, вчера – пять актов на шесть часов действия, а сегодня – одноактовка минут на сорок. Вчера были монументальные декорации и поворотный круг на полсцены, а сегодня – микро-площадка и два стула посередине. Это и есть изменение внешнего при постоянстве внутреннего. Это отражение луны сегодня в море, завтра в речке, а послезавтра – в грязной луже. Луна не меняется, но и назвать отражения идентичными язык не повернется.
Повтори вчерашний спектакль сегодня с микро-вариациями или даже без них – и коммерческий успех обеспечен. Народ поскрипит, но билетик купит... Меняться рискованно. Да, читатель-зритель-потребитель частенько брюзжит: вот это да! – а вон то не «да»... И почему бы им не сотворить родного брательника вон тому шедевру?! – нет, берутся за всякое...
А куда денешься?
Иначе есть риск утонуть в себе-вчерашних и никогда не добраться до себя-завтрашних.
Стремление каждый спектакль решать в новых декорациях – подсознательное, иногда переходящее в осознанное. Леность души состоит в нежелании шевелиться. Единожды найденные антураж, сюжетный ход, манера, стиль...
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...