Профессор родился в глухой сибирской деревне, и метрика о его рождении сгорела во время пожара. Времена стояли сложные, деревенские жители не имели паспортов, так что дату рождения ему вписали заново в какую-то справку со слов, в общем-то, постороннего человека. Потом, перебравшись в город, он получил по этой справке паспорт, и ошибочная дата прочно закрепилась за ним на всю жизнь. По документам ему было пятьдесят два года.
Мальчишка назвал его возраст абсолютно правильно: пятьдесят четыре, потому что слышал своего ангела. Ангелы не ошибаются.
Профессор покачал лысой головой с выступающим тяжелым лбом, и еще раз посмотрел за окно.
Ему показалось, что ему оттуда кто-то незаметно улыбнулся. Он чуть помедлил и улыбнулся в ответ.
II
Стояло лето 1984 года.
Нева казалась ослепительно-синей на своем самом широком участке возле Петропавловской крепости, которая горела вознесенным золотым шпилем посреди раскаленного воздуха.
Ленинград с его распластанной архитектурой, бесчисленными каналами и длинными гранитными набережными оказался во власти внезапно наступившей жары спасти от которой мог только легкий ветерок с залива. Набежав вначале на Исаакиевский собор и покружив вокруг этого тяжелого символа красоты и гармонии, а затем скользнув вдоль Эрмитажа, ветерок этот баловал гуляющую по набережным публику едва ощутимой прохладой у распахнутого пространства реки.
Возле медицинского института, где шли последние экзамены, чуть не случилась драка. Двое студентов лет двадцати вышли на улицу, раздумывая, куда бы направиться. Один, повыше, в белой рубашке и цветастом галстуке, держа в руках папочку, что-то говорил другому загорелому крепышу с портфелем, когда подвыпивший битюг, проходя мимо, громко выругался в сторону молоденьких первокурсниц. Студентки стояли неподалеку стайкой, болтали и мешали ему пройти. Битюг разразился трехэтажным матом, и девчонки шарахнулись в сторону.
Ты потише там!.. крикнул ему тот, что повыше.
Битюг обернулся.
Кончай, говорю, ругань, повторил парень, не понижая тона.
У битюга лицо сделалось красным от ярости:
Ты, фраер, сказал он и сделал шаг.
Второй из студентов, в клетчатой синей рубашке с коротким рукавом, пониже и поплотнее, поставил свой портфель на землю и спокойно шагнул навстречу. Он даже говорить ничего не стал, только посмотрел. Битюг остановился, сплюнул и пошел прочь, засунув руки в карманы.
Крепыш все так же спокойно поднял свой портфель:
Такие везде сортир устроить норовят, сказал он, не повышая голоса. Бицепсы его рельефно выделялись, и сила угадывалась серьезная.
Приятели уже шли по Петроградской стороне. Тот, что повыше, спросил с плохо скрываемым раздражением, обернувшись вслед полупьяному битюгу:
Вот ты, будущий хирург, ответь: попадет такой тип к тебе на операцию, рука у тебя, так сказать, не дрогнет?
Дурацкий вопрос, пожал тот плечами. Это же разные вещи.
А я бы, мечтательно откликнулся высокий, занес над ним скальпель и спросил кое о чем Глядишь, на всю оставшуюся жизнь и напугал бы скотину. Они ведь по-другому не понимают.
Сессия у этих двоих только что закончилась, и до осенних занятий оставалось сколько угодно времени, чтобы понять, как много возможностей дарит молодость. Продолжая разговор, приятели пешком пересекли Петроградку, вышли на проспект Добролюбова и оказались возле старого деревянного мостика, ведущего на городской пляж у знаменитой Петропавловки. Перейдя мостик и не доходя до загорающей публики, они присели на лавочку в тени.
Того, что был поплотнее и ниже ростом, звали исконным русским именем Иван. Стального цвета серьезные глаза и темная короткая стрижечка: выглядел он в свои двадцать вполне уже солидно.
Не поверишь, Сеня, сказал он, глядя куда-то в небо, хоть сейчас вернулся бы к себе в райцентр. Там у нас больница областная, так и тянет туда: хочу оперировать по-серьезному. Но еще год надо учиться А руки-то дела просят, понимаешь? Дела!
Его товарищ с пшеничными волосами, худой и высокий, словно вешалка, одетый в модные брюки и белоснежную шелковую рубашку с пестрым галстуком, слушая Ивана, проводил взглядом идущих мимо девушек. Он с трудом удержался, чтобы не вывернуть себе шею, обернувшись им вслед, а потом вздохнул и поделился главной своей проблемой:
Похоже, я зря в медицину пошел. Не мое это, да только понял поздно Болезни нужно лечить иначе, чем теперь это делается, да кому все растолкуешь? Генетика ключ ко всему! Представь: закончим мы институт, выйдем в народ, а через двадцать лет опять с тобой встретимся Как ты думаешь, Ваня, кем ты к тому времени станешь?
Имеются вполне определенные мысли, неторопливо ответил крепыш. Здесь, в тени, веял ветерок с Невы, и после жары городских кварталов было вполне прохладно. Вся их группа, сдав экзамен, должна была собраться через два часа на Васильевском острове и отправиться, по случаю успешного завершения семестра, трескать пиво. Ничего сейчас не представлялось лучшего, чем посидеть вот так, среди деревьев, у Невы, наблюдая, как где-то рядом играют в волейбол и развлекаются на летний манер такие же молодые, красивые и в силу этого беззаботные люди. У которых, понятное дело, впереди не просто вся жизнь, а буквально вечность.
Семен высокий красавец, в котором трудно было узнать того лохматого подростка с надтреснутым голосом, что краснел в кабинете у профессора, сидел теперь, раскинув по деревянной спинке скамьи руки, и любовался своими модными штиблетами.
Лично у меня полный туман относительно собственного будущего, сообщил он.
Над ними обоими в небе, если вглядеться как следует, застыли два их ангела. Как и всегда, безо всяких эмоций они наблюдали за приятелями, пока те разговаривали. Ангелы находились рядом еще тогда, когда эти двое часом раньше сдавали последний экзамен, а до этого, утром, просыпались каждый у себя в квартире, затем принимали душ, завтракали и ехали в институт.
Ангелы знали и помнили каждый день своих подопечных с тех самых пор, как души вселились в тела этих молодых людей. Им были известны судьбы всех, с кем пересекались жизненные маршруты и того крепыша, которого звали Иван, и этого высокого, широкоплечего, немного костлявого умницы, любителя девичьих прелестей Семена, прямой контакт с которым, к сожалению, за последние годы был утерян. Ангелы ждали команды любой команды, чтобы выстроить цепь обстоятельств ради ее исполнения.
Молодые люди разговаривали, сидя на деревянной скамейке, и даже не подозревали о присутствии над собственными головами высших сущностей. Стояло лето, и было жарко.
Семен спросил, продолжая начатую тему:
Ты всегда, будто танк, напролом прешь, а не скучно?.. Безо всяких там нюансов: от решения одной задачи к решению другой
По-твоему, лучше в модном костюмчике на танцульках щеголять?
Дался тебе мой костюмчик, безо всякой обиды откликнулся приятель. Ну, люблю я девушкам нравиться, что поделать! Между прочим, я на овощебазе три месяца по вечерам ящики таскал, чтобы на брючки, рубашечку и ботинки заработать. Слаб по дамской части, признаю Но неужели, Ваня, он приобнял однокурсника, ты всю свою золотую жизнь к медицине сведешь? Не верю. По факту наличия у тебя отличительных мужских черт.
Иван чуть улыбнулся, потом сказал:
Пока за пиво не взялись, давай-ка я тебе объясню, как я в медицину попал.
Давай, согласился Семен, краем глаза проводив фактуристую девушку, шествовавшую в отдалении. Даже в такую жару он не упускал возможности доставить себе хотя бы эстетическое удовольствие.
Иван ровным голосом начал: