Волки‑оборотни ворвались в жизнь Ханны Сноу, когда она сидела в кабинете психолога. А пришла она туда по совершенно понятной причине.
– По‑моему, я схожу с ума, – тихо проговорила она, как только уселась в кресло.
– А почему вы так решили? – Голос психолога прозвучал ровно и успокаивающе.
Ханна сглотнула.
«Ладно, – сказала она себе. – Начнем по порядку. Манию преследования пока пропустим. Пропустим и то, что кто‑то явно пытается убить меня… и эти сны, из‑за которых я просыпаюсь с криком. Перейдем сразу к действительно странным вещам».
– Я пишу записки! – выпалила она.
– Записки. – Психотерапевт кивнул, постукивая карандашом по губам.
Молчание затянулось.
– Гм, и что, это вас беспокоит?
– Да! – Ханну вдруг прорвало:
– Все было так хорошо. То есть в моей жизни было все в порядке.
Я заканчиваю школу с хорошими отметками. В следующем году я даже буду получать стипендию от университета Юты. У меня много друзей… Но теперь все рушится… и все из‑за меня. Из‑за того, что я схожу с ума.
– Из‑за того, что вы пишете записки? – озадаченно спросил психотерапевт. – Гм, может, анонимные письма? Или что‑то вроде «узелков на память»?
– Вот такие записки, – не вставая с кресла, Ханна бросила на стол смятые клочки бумаги и отвернулась.
Психотерапевт одну за другой изучал содержание записок. Рыжеволосый и голубоглазый, он показался ей славным парнем.
«Даже слишком молодой для мозгоправа», – подумала Ханна.
«Зовите меня просто Пол», – сказал он… Он был доброжелателен и тактичен.
«И я ему понравилась», – подумала Ханна.
Она вспомнила, каким восхищением вспыхнули его глаза, когда он открыл парадную дверь и увидел ее силуэт на фоне пылающего заката.
Правда, потом, когда она вошла в комнату и он увидел ее лицо, этот заинтересованный взгляд внезапно потускнел и сделался подчеркнуто безразличным.
Но это не огорчило ее. Ханна уже привыкла к тому, что окружающие, как только замечали огромное родимое пятно, изуродовавшее ее лицо, начинали проявлять чрезмерное сочувствие.
Это пятно бледно‑земляничного цвета перерезало ее щеку наискось под левой скулой – будто кто‑то обмакнул палец в краску и мазнул им по лицу. Избавиться от него не удавалось: врачи дважды удаляли его с помощью лазера, но пятно всякий раз появлялось вновь.
Пол внезапно закашлялся. Девушка вздрогнула и повернулась к нему.
–
– Это мой почерк. Это я признаю.
Главное было начать. Теперь слова хлынули из нее потоком.
– Я нахожу эти обрывки в таких местах, куда никто, кроме меня, не мог бы положить их… в моем ящике для носков, в наволочке моей подушки.