Вадим знал, куда бить, чтобы больно было, и я не про бокс. Он глубже ударил, в самое сердце засадил. Я покачал головой и громко рассмеялся. На кого я повелся?! Влюбился, как желторотый школьник! И в кого? Кого?! Хотелось бы сказать в пустышку и шлюшку, но не так это. Дина просто никогда меня не любила. Знал ведь, что по Полонскому сохла, но все надеялся. Переклинило меня на ней.
Макс, он сам специально
Специально? манерно ахнул. Лифчик с тебя стаскивал специально, лапал, в трусы лез. Но я как-то не заметил, чтобы ты против была, девочка.
Я растерялась
Хватит мне пиздеть! все, это невозможно терпеть. Пошла вон отсюда! полгода козлом на поводке за ней ходил, хватит. Сука, даже жить вместе предложил, вещи в свою квартиру перевез, дебил!
Максим, любимый, не делай этого с нами и снова ко мне бросилась, судорожно обнять пыталась, к губам тянулась.
Я делаю? и схватил за бедра, в себя впечатал. Блядь, у меня до сих пор кружилась голова от ее близости, вкуса, запаха: сладкая карамель, чуть жженая, с горчинкой, как и ее поцелуи. Сука. Что я делаю? Что, Дина? пахом напряженным вжался, потерся об нее, склонился и медленно губу нижнюю прихватил. Дина Как я так вляпался в нее? С первого взгляда поплыл. Даже сейчас, зная ее натуру неверную, тянулся к ней. Физиология ни в счет эта девочка слишком красива и сексуальна, чтобы не ударить по инстинктам, внутри у меня что-то отчаянно к ней стремилось. Сердце в изящные ручки прыгнуло, да там и разбилось.
Я люблю тебя, Макс. Очень люблю Она буквально повисла на мне, прямо в губы шепча свои признания. Как я ждал этих слов. Как ждал. Только поздно. Больше я Дине-блядине не поверю. Слишком ярко перед глазами стояла картинка: Полонский склонился над идеальной грудью, прихватывая губами острый сосок Блядь!
Тебе все равно с кем, да? я намотал на кулак жгучие черные волосы. Похер перед кем ноги раздвигать, главное, чтобы бабки были? и дернул, натягивая, открывая длинную линию шеи.
Макс пискнула она.
Понаехало блядей из периферии, выплюнул и оттолкнул ее. Вещи собирай и выметайся.
Пожалуйста Пожалуйста плакала Дина, больше не пытаясь прикасаться ко мне, а я не собирался оставаться и смотреть на ее сопли. Не хочу сорваться: никакой жалости, веры и надежды.
Я буквально выбежал из квартиры, чтобы ЕЕ не видеть, в тачку прыгнул, утопив педаль газа. Не хочу ни о чем думать! Как бы голову выключить? Может, в стену на полном ходу? Тогда точно перестану прокручивать в голове злосчастное видео, гаденькую улыбку Полонского, мольбы искренние. Дина. Дюймовочка моя. Такая же стройная и с длиннющими ресницами. Не моя уже. Да и не была никогда. Долго я себя обманывал. Хватит уже. Полонский, гандон, мне даже услугу оказал кто есть кто на пальцах объяснил. Болючую прививку от любви сделал.
Может, он поебывал ее и до боя, кто знает. Рога мне наставлял, дружище. Да и какая теперь разница. Вадим мудак, Дина его подстилка, я тоже гандон. Поединок был за мной. Я объективно лучше подготовился. Полонский пропустил удар, а дальше по инерции. Я не сказал судье, что попал по затылку, и он тоже. Знал, что это ничего не изменило бы. Кроме нашей дружбы, естественно. Теперь мне не нужен ни друг, ни девушка, ни гребаный бокс! Ничего.
Сам не заметил, как свернул на Рублево-Успенское, круто входя в поворот. В отчий дом поехал. Правда, мать как два года в Лондоне жила, а у отца молодая жена. Семья у меня так себе, как и жизнь, собственно.
Проехал блокпост на въезде и через пять минут уже парковался во дворе родительского особняка. Машину загонять в гараж не стал, завтра с утра рвану к себе. Надеюсь, Дина не станет испытывать судьбу и ждать меня. Больше я за себя не ручаюсь. Не знаю, что с ней сделаю. Не знаю
Привет, дорогой, ко мне вышел дядь Толя, начальник службы безопасности отца.
Как он? я пожал руку и кивнул на темнеющие окна третьего этажа.
Нормально. Мы прилетели в восемь, пока туда-сюда. Ты припозднился.
Я завтра собирался, но вышло так.
Как бой, чемпион? он в стойку стал и принялся боксировать, но мне не до спаррингов.
Полный нокаут, криво улыбнулся и пошел в дом. Здесь переночую, а завтра уже с папой побуду.
Ему два года назад диагностировали рак простаты. Лечится, на обследования летает, даже развестись и жениться успел, но я все равно волновался. С мамой у них терки давно уже были, а после болезни она в Лондон свинтила. Мы общались, конечно, но осадок остался.
Сука, почему бабы такие ненадежные? Предательницы по сути. Все скачут: кто по кошелькам, кто по членам, а кто-то везде поспевал.
Максим? на лестнице меня встретила удивленная Влада. Мы не ждали тебя сегодня.
Еще одна честная и влюбленная. Тошно.
Это и мой дом тоже, огрызнулся я. Не то чтобы она мне не нравилась, но ее манера быть услужливой и милой отдавала такой дикой фальшью, что невозможно не заметить. А еще я не верил, что молоденькая медсестричка (ей вроде двадцать три всего) может искренне полюбить сорокадевятилетнего мужчину с серьезным заболеванием. Отец у меня мужчина видный плюс богатый, но она вообще девчонка по сравнению с ним! Бля, мы с ней практически ровесники! Не забуду, как в мои восемнадцать он объявил, что это моя новая мачеха! Двадцатиоднолетняя миниатюрная пигалица!
Конечно-конечно, быстро проговорила. Я ничего такого не имела в виду.
Как папа себя чувствует? остановился на ступеньке, потому что Влада встала в проходе. Интересно, она по дому, где много прислуги и охрана шатается, всегда ходит в ультракоротких халатиках?
Все хорошо. Игорь в ремиссии, улыбнулась она. У него бессонница. Я дала ему немного снотворного, чтобы выспался.
Хорошо, кивнул я. Против их брака я не возражал. Если Влада дает ему силы жить и бороться я только за. Пройти дашь?
Ой, она отступила в ту же сторону, куда я поднялся. Прости.
Спокойной ночи, буркнул я.
Максим, все нормально? Ты напряженный она даже за руку меня взяла.
Тебе есть о ком заботиться, вот и иди.
Я отодвинул ее с дороги и пошел в свою спальню. Шмотки порывисто сбросил и в душ сразу. Мне нужно смыть с себя запах сладкой карамели. Он до сих пор на губах у меня. И внутри. Глубоко засел, занозой острой прямо в сердце. Но это пройдет. Обязательно. Все проходит, особенно любовь.
Выкрутил кран на полную, обжигая горячей водой спину и плечи. Запах карамели туманной взвесью окружил меня, дышать не давал, забыть ее. Сука, я Дину переехать ко мне из вшивого общежития уговорил, чай любимый утром в постель приносил, ночами спать не давал: любовь свою доказывал, убеждал, довериться уговаривал. Она ведь вся не такая. Хорошая девочка, что ты, что ты. А я богатенький папенькин мажор. Использовать ее хочу. Ага, кто кого еще.
В запотевших стеклянных стенках наши страстные купания отражались: губы спелые, тело юное, взгляд хмельной А под Полонским Дина так же стонала? Громко, эротично, порочно Блядь! Я ударил кулаком в мокрую стену. Потом еще и еще, пока окончательно не счесал костяшки. Тугие струи болезненно били по ранам, но я терпел. Через боль образ Дины выходил из меня. Водой, окрашенной красным, в землю утекал.
Макс, все нормально?
Я резко обернулся и остолбенел натурально. Не понял вообще.
О! воскликнула голая Влада. Что с твоими руками?! нежно к ранам прикоснулась, в глаза озабоченно заглядывая.
Ты какого хрена здесь забыла?! сквозь зубы процедил, когда в себя пришел. Что за цирк!
Влада прикусила губу и ко мне вплотную приблизилась. Светлые волосы намокли, облепляя стоячие сиськи, голубые глаза лихорадочно блестели, а розовый язык призывно по губам прошелся. Мачеха что, соблазняет меня?!
Макс, ты мне так нужен сосками потерлась о мою грудь. И я тебе за член схватила и с довольным стоном по стволу провела. Какой большой и жесткий.
Пошла отсюда, я резко убрал проворные пальцы, опытно надрачивавшие мне. Вали.