Эффект гарнира: четыре лекции о межкультурном взаимодействии - Марков Александр

Эффект гарнира: четыре лекции о межкультурном взаимодействии

Александр Марков

© Александр Марков, 2022

ISBN 978-5-0059-4291-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

А. В. Марков

Эффект гарнира

Четыре лекции о межкультурном взаимодействии

Курс по межкультурному взаимодействию представляет основные концепции межкультурного диалога, кросскультурности и современного состояния культуры внутри последовательного рассуждения, как следует изучать формирование культуры и изменение ее качеств при столкновении с другой культурой. Курс соединяет конструктивистский критический подход к культурам и герменевтику социального действия, благодаря чему можно изучать и ближайшие, и отдаленные последствия взаимодействия разных культур. Общий сюжет книги  конструктивные вызовы привычному миру, после которых можно артикулировать особенности не только чужого, но и своего. Книга поможет ориентироваться в сложных концепциях, давая и формулы для них, и показывая их векторы смысла, применимого в разных гуманитарных науках.

Александр Викторович Марков  профессор РГГУ, доктор филологических наук, кандидат философских наук, магистр искусствоведения, автор 12 книг и более 800 статей по теории культуры и искусства, критической теории, современной философии, создатель спорного, но прекраснейшего перевода «Метафизики» Аристотеля и других философских переводов. Ведет канал на YouTube и просветительский блог на Яндекс. кью

От автора

Курс «Межкультурное взаимодействие» предназначен для слушателей, специально не занимавшихся социологией, политологией и лингвистикой, поэтому он предельно очищен от специальной терминологии, но зато насыщен диалогом. Это всегда обращение к аудитории, так что на стыке фраз часто слышится вопрос, обращенный к слушателям: «Что вы об этом думаете?» Можно рассматривать этот курс и как навигатор по литературе, касающейся встреч различных культур: все цитируемые в лекциях книги и статьи вынесены в библиографический список, и если хотя бы несколько из этих источников будут прочитаны после чтения этой небольшой книги, ее цель достигнута. Но можно читать эти четыре лекции как связное размышления о границах культурного действия, в какой момент мы можем говорить, что данное социальное действие, например, контакт (в антропологическом смысле) является одновременно культурным действием, имеющим последствия для разных культур. Поэтому мы соединяем разные подходы, всё время ставим рядом продуманную интерпретацию разнородного материала со строгим социологическим экспериментом, чтобы эти границы стали менее неопределенными, чем раньше. Надеемся, что этот курс станет опорой для лучших размышлений.

При написании думал, что личное знакомство с авторами некоторых из цитируемых книг следует признать удачей на всю жизнь.

Возможно, эти лекции хорошо бы смотрелись на страницах газеты «За страстную мысль» и журнала «Против эссенциализма», но их (пока) не существует, поэтому можно считать эту книгу и такой газетой, и таким журналом.

Библиография оформлена упрощенно и в работе не применяются гендерно-нейтральные термины только из экономии. В звучащих лекциях и семинарах этих недостатков нет.

Лекция 1. Наука о взаимопонимании: автономно об автономном

Во все времена люди, принадлежащие к разным сообществам, пытались понимать друг друга, несмотря на границы. Но межкультурное взаимодействие как научная дисциплина  не то же самое, что накопленные навыки взаимопонимания, даже сложные и изощренные. Науку о межкультурном взаимодействии лучше всего отсчитывать от конца Второй мировой войны, от образования таких институтов, как ООН и ЮНЕСКО, которые должны были исключить повторения войн. Но также конец Второй мировой войны  это образование теории коммуникации, с исследованием ее кодов и каналов: действия союзников в войне показали, что успешная коммуникация, учитывающая возможности канала, различные способы кодировки и шифровки, однозначное восстановление контекста,  позволяет согласовать действия. Первые шаги межкультурной коммуникации как науки и были направлены на то, чтобы помочь разным народам и странам однозначно взаимодействовать: чтобы привычки, способы считывания чужих слов и жестов и способы перехода от слов к делу, сложившиеся в данной культуре, не помешали этому взаимодействию. Так теория коммуникации дисциплина развивалась параллельно кибернетике  только если кибернетика говорит о единых правилах управления среди людей и механизмов, то межкультурная коммуникация имеет в виду сложившиеся человеческие сообщества, группы, где предстоит иметь дело не с индивидуальным действием, а с общей волей группы, общим способом группы реагировать на ситуацию и на обращенный к ней сигнал.

Обращенность к группе говорит о том, что эта дисциплина не смогла бы развиваться вне «антропологического поворота», перехода после Второй мировой войны от этнографии, подразумевающей привилегированный взгляд наблюдателя на наблюдаемую жизнь народов, к социально-культурной антропологии, выясняющей, как была и стала возможна такая жизнь народов. Этнограф всегда искушаем описывать происходящее в жизни других народов отрицательно: такие-то институты у них не развиты, это устроено примитивно; а соблазн власти, желания утвердиться, иногда приводит этнографа к умилению неразвитостью народов, которые на самом деле подверглись колониальной эксплуатации, лишь бы забыть об этом факте. Этнография признавала различия народов, например, во время Второй мировой войны в США пытались против японцев изобрести ольфакторное оружие, унизительное для чувств самураев,  но это было этнографическое, а не антропологическое исследование реакций. Тогда как антрополог знает об изменчивости реакций, и увидит в каких-то неприглядных сторонах результат насилия, или влияния старых угнетателей; но не в моралистическом смысле, что кто-то кого-то испортил, а в структурном, что определенные способы действовать или говорить могут быть переданы от угнетателей к угнетенным. Именно в этом первый вопрос постколониальных исследований: в какой мере бывшие угнетенные воспроизводят слова угнетателей, их категории, которые поневоле в колониях были адаптированы (например, «политикой» стали называть подчинение начальству), и как можно с помощью критической работы и критической дискуссии освободить людей от прежних структур угнетения.

Антрополог показывает, как возникают институты, такие как власть, деньги, труд и другие, из самого существования сообщества. Любой антрополог исходит предпосылки неполноты, что например, где-то возникает развитый язык, но менее развитый труд, или развитая игра, но неразвитая денежная система; одно восполняет другое. То есть возникновение институтов  это взрыв; но те пласты, которые возникают по итогам взрыва, ложатся по-разному. Это напоминает сразу об идее «эпистемического разрыва» Г. Башляра, но также и об идее Э. Бенвениста, что невозможное в языке компенсируется возможным в институтах: например, невозможно сказать «Я хороший», потому что ты не судья себе, но можно сказать «Я хороший хозяин», и тем самым ведение хозяйства и собственность компенсируют нехватку языка. Но именно поэтому нет «отстающих», «не доросших» еще до развитых институтов народов, может произойти взрыв, и народ создаст мгновенно институты, которых никто здесь не ожидал. Вспомним работу «Глубокая игра» К. Гирца, где он показал, как из петушиных боев возникает и политика, и экономика, и искусство прямо здесь и сейчас. Вы понимаете, что без антропологии не могло бы возникнуть современного искусства, где прямо здесь возникают даже институты его хранения, продажи и обладания.