Но Шортхаус думал иначе, зная, что в действии заключается их лучшая надежда на самообладание.
Он взял фляжку с бренди и налил стакан чистого спирта, достаточно крепкого, чтобы помочь кому угодно в чем угодно. Она проглотила его с легкой дрожью. Его единственной мыслью сейчас было выбраться из дома до того, как ее крах станет неизбежным, но это нельзя было безопасно сделать, поджав хвост и убегая от врага. Бездействие больше было невозможно, с каждой минутой он все меньше владел собой, и отчаянные, агрессивные меры были необходимы без дальнейшего промедления. Более того, действие должно было быть предпринято по отношению к врагу. Кульминационный момент, если он необходим и неизбежен, нужно было бы встретить смело. Он мог бы сделать это сейчас, но через десять минут у него, возможно, не осталось бы сил действовать за себя, не говоря уже о том, чтобы действовать за обоих!
Наверху звуки тем временем становились все громче и ближе, время от времени сопровождаемые скрипом досок. Кто-то крадучись передвигался по комнате, то и дело неловко натыкаясь на мебель.
Подождав несколько мгновений, чтобы огромная доза спиртного произвела свой эффект, и зная, что в данных обстоятельствах это продлится недолго, Шортхаус затем спокойно поднялся на ноги, сказав решительным голосом:
А теперь, тетя Джулия, мы поднимемся наверх и выясним, из-за чего весь этот шум. Ты тоже должна пойти. Это то, о чем мы договорились.
Он взял свою трость и пошел к шкафу за свечой. Рядом с ним, тяжело дыша, неуверенно поднялась обмякшая фигура, и он услышал, как голос очень слабо произнес что-то о том, что она "готова пойти". Мужество женщины поразило его; оно было намного больше, чем его собственное; и, когда они продвигались вперед, высоко держа капающую свечу, какая-то неуловимая сила исходила от этой дрожащей, бледнолицей пожилой женщины рядом с ним, которая была истинным источником его вдохновения. В ней было что-то действительно великое, что пристыдило его и дало ему поддержку, без которой он оказался бы гораздо менее достойным этого события.
Они пересекли темную лестничную площадку, избегая смотреть в глубокое черное пространство над перилами. Затем они начали подниматься по узкой лестнице навстречу звукам, которые с каждой минутой становились все громче и ближе. Примерно на полпути вверх по лестнице тетя Джулия споткнулась, и Шортхаус повернулся, чтобы поймать ее за руку, и как раз в этот момент в коридоре для прислуги наверху раздался ужасающий грохот. За этим немедленно последовал пронзительный, полный агонии крик, который был криком ужаса и мольбой о помощи, слившимися воедино.
Прежде чем они успели отойти в сторону или спуститься хотя бы на одну ступеньку, кто-то промчался по коридору наверху, ужасно спотыкаясь, бешено мчась на полной скорости, перепрыгивая через три ступеньки за раз, вниз по той самой лестнице, где они стояли. Шаги были легкими и неуверенными, но прямо за ними послышалась тяжелая поступь другого человека, и лестница, казалось, задрожала.
Шортхаус и его спутница едва успели прижаться к стене, когда на них обрушился топот летящих шагов, и два человека, с минимально возможным интервалом между ними, промчались мимо на полной скорости. Это был идеальный вихрь звуков, ворвавшийся в полуночную тишину пустого здания.
Два бегуна, преследователь и преследуемая, прошли прямо сквозь них там, где они стояли, и уже с глухим стуком доски внизу приняли сначала одну, затем другого. И все же они не видели абсолютно ничего ни руки, ни предплечья, ни лица, ни даже клочка развевающейся одежды.
Наступила секундная пауза. Затем первый, более легкий из двух, очевидно преследуемый, неуверенными шагами вбежал в маленькую комнату, которую только что покинули Шортхаус и его тетя. За ним последовал тот, что потяжелее. Послышались звуки возни, задыхания и сдавленных криков, а затем на лестничной площадке послышались тяжелые шаги одного человека.
На полминуты воцарилась мертвая тишина, а затем в воздухе послышался свистящий звук. За этим последовал глухой, грохочущий удар в глубине дома внизу по каменному полу холла.
После этого воцарилась полная тишина. Ничто не двигалось. Пламя свечи было ровным. Все это время оно не колыхнулось, и воздух не был потревожен никаким движением вообще. Парализованная ужасом, тетя Джулия, не дожидаясь своего спутника, начала на ощупь спускаться по лестнице; она тихо плакала про себя, и когда Шортхаус обнял ее и почти понес, он почувствовал, что она дрожит как осиновый лист. Он вошел в маленькую комнату, поднял с пола плащ, и, взявшись за руки, очень медленно, не говоря ни слова и ни разу не оглянувшись, они спустились на три пролета в холл.
В холле они ничего не видели, но весь путь вниз по лестнице они чувствовали, что кто-то следует за ними; шаг за шагом; когда они шли быстрее, ЭТО оставалось позади, а когда они шли медленнее, ЭТО догоняло их. Но ни разу они не оглянулись, чтобы посмотреть; и при каждом повороте лестницы они опускали глаза, опасаясь следующего ужаса, который они могли увидеть на лестнице наверху.
Дрожащими руками Шортхаус открыл входную дверь, и они вышли на лунный свет и глубоко вдохнули прохладный ночной воздух, дующий с моря.
Остров с привидениями
Следующие события произошли на маленьком изолированном острове на большом канадском озере, к прохладным водам которого жители Монреаля и Торонто бегут отдыхать в жаркие месяцы. Остается только сожалеть, что события, представляющие такой особый интерес для подлинного исследователя психических явлений, должны быть полностью неподтвержденными. Однако, к сожалению, так оно и есть.
Наша собственная группа из почти двадцати человек в тот же день вернулась в Монреаль, и меня оставили в одиночестве еще на неделю или две, чтобы выполнить некоторые важные "чтения" по праву, которыми я по глупости пренебрег летом.
Был конец сентября, и большая форель и маскинонг зашевелились в глубине озера и начали медленно подниматься к поверхности воды, поскольку северные ветры и ранние заморозки понизили их температуру. Клены уже были малиновыми и золотыми, и дикий смех гагар эхом отдавался в защищенных бухтах, которые никогда не знали их странного крика летом.
Имея в своем распоряжении целый остров, двухэтажный коттедж, каноэ и только бурундуков, а также еженедельный визит фермера с яйцами и хлебом, возможности для напряженного чтения могут быть очень велики. Все зависит от обстоятельств!
Остальная часть группы ушла, предупредив, чтобы я остерегался индейцев и не задерживался допоздна, чтобы не стать жертвой мороза, который может опуститься до сорока градусов ниже нуля. После того, как они ушли, одиночество ситуации дало о себе знать. В радиусе шести или семи миль не было других островов, и хотя леса материка лежали в паре миль позади меня, они простирались на очень большое расстояние, не нарушаемые никакими признаками человеческого жилья. Но, хотя остров был совершенно пустынен и тих, скалы и деревья, которые почти каждый час в течение двух месяцев отзывались эхом человеческого смеха и голосов, не могли не сохранить некоторые воспоминания обо всем этом; и я не удивился, когда мне показалось, что я услышал крик или рыдание, когда я проходил от камня к камню, и не раз воображал, что слышу, как мое собственное имя произносят вслух.
В коттедже было шесть крошечных спален, отделенных друг от друга простыми сосновыми перегородками без прикрас. В каждой комнате стояли деревянная кровать, матрас и стул, но я нашел только два зеркала, и одно из них было разбито.