Золотая лихорадка - Ретинская Оксана Сергеевна

Джос. Е. Беджер

Золотая лихорадка

Глава I

Удар в темноте

 Ну что, Берр, есть какие- нибудь изменения за день?

 Да, большие перемены.

 К лучшему или к худшему?

 Завтра дорога для нас будет открыта. Она умирает.

 Умирает! Разве это возможно? А ведь утром бедняжка выглядела намного лучше.

 Слушай!

Из маленькой белой палатки, наполовину скрытой под низко нависшими ветвями рощи, до них донесся кряхтящий, жалобный вопль. Этот крик яснее всяких слов сказал им печальную правду. Он говорил о том, что семья разбита и расчленена, что муж и дочь убиты горем, что любимая жена и мать уехала так далеко от дома своего детства, чтобы найти одинокую могилу в прерии или у каменистого ручья, который с шумом несется вниз по долине.

Двое молодых людей молча стояли, глядя на траурный шатер. Они молчали, хотя и были немного взволнованы. И все же один из них поймал себя на том, что втайне ликует при мысли о том, что теперь с пути, который он наметил для себя, исчезла самая большая трудность.

Маленькая долина была усеяна то тут, то там небольшими палатками, а белые тентованные повозки стояли, сгруппировавшись в продолговатый круг. Уже одно это говорило о том, что в долине живет компания эмигрантов.

Подобные зрелища были далеко не редкостью для того времени 1850 года. За год до этого в Калифорнии началась золотая лихорадка. Первыми на поиски золота ринулись мужчины молодые и пожилые. Но затем лихорадка распространилась. Она заразила всех, и результат был вполне закономерен. Семья следовала за семьей. Почти от океана до океана непрерывная вереница эмигрантов устало шла к сверкающему призраку, который слишком часто исчезал в воздухе, когда казалось, что он уже совсем рядом, оставляя после себя лишь рухнувшие надежды и разрушенные судьбы.

Одно из звеньев могучей человеческой цепи лежит перед нашими глазами. Почти неделю эта долина давала им приют. В то время как другие продолжали путь к желтой иллюзии, эта группа лежала неподвижно, ожидая и одновременно страшась призыва к возобновлению паломничества.

Несколько торопливых слов объяснят ситуацию.

Эта партия эмигрантов, насчитывавшая около ста человек, находилась под командованием Калеба Митчелла. Он отправился из Восточного Огайо в компании нескольких своих соседей в Золотую страну, взяв с собой жену и дочь. Постепенно компания становилась все более респектабельной, к ней по пути присоединялись отставшие, и теперь, когда они вошли в предгорья, они уже не боялись краснокожих измаильтян, о которых слышали столько страшных историй.

Примерно за неделю до начала нашего рассказа произошел печальный случай. Винтовка, подвешенная на кожаных веревках к повозке Митчелла, каким- то образом разрядилась, и ее содержимое попало в грудь миссис Митчелл.

С тех пор она находилась между жизнью и смертью. Продолжать путь означало бы для нее верную смерть, и добросердечные эмигранты не оставили своего лидера в беде, хотя каждый день промедления увеличивал опасность того, что зима застанет их в горах. Так почти неделю они ждали и наблюдали. Миссис Митчелл медленно угасала, и вот теперь, в этот день, ее дух отошел в мир иной. Дочь, Лотти, первой заметила присутствие смерти, и именно ее душераздирающий вопль донесся до ушей двух молодых людей, Берра Уайта и Пэйли Дюплина.

 Все кончено!  пробормотал Дюплин, испустив долгий вздох.

 Бедная девочка Это ее просто убьет. Она боготворила свою мать,  добавил Берр, его голубые глаза быстро замигали.

 Печально, но раз уж так вышло, то хорошо, что все закончилось. Нам предстоит долгий путь, и горы должны быть пересечены до того, как выпадет снег. От этого зависит жизнь всех людей.

 Митчелл знает это. Он не станет задерживать нас дольше, чем это необходимо. Но пойдемте нам нужно работать. Мы можем им помочь.

 Подожди, Берр. Я должен увидеть тебя сегодня вечером, наедине. Я должен сказать тебе нечто очень важное. А пока взгляни на это но, помни, ни словом не обмолвись о своих подозрениях. Держи это в тайне по крайней мере, до тех пор, пока я не разрешу тебе говорить.

Молодой человек, Дюплин, казался сильно взволнованным, хотя обычно был несколько флегматичным. Он сунул Уайту в руку небольшой предмет и, вновь проявив осторожность, поспешно удалился.

В недоумении Берр склонился над камнем так ему показалось. Но тут его глаза наполнились диким сиянием, осветившим весь его облик, а мускулистая фигура задрожала, как под воздействием агонического шока.

 Это это может быть золото?  хрипло проговорил он.

Он тоже был жертвой желтой лихорадки. Она заманила его из далекого дома среди северных сосен штата Мэн. Она оказалась сильнее мольбы престарелых отца и матери, сильнее любви сестры и младшего брата. Он бросил их всех в погоне за этим сверкающим призраком, и теперь, впервые, его глаза покоились на том, о чем он мечтал днем и ночью.

Неудивительно, что сердце его билось быстро и сильно, мозг горячо пульсировал, а глаза сверкали диким светом давно тлеющим огнем жадности, способной перерасти в алчность.

Маленький камешек лежал в его ладони и выглядел вполне невинно. Его тусклая поверхность была исцарапана и изрезана, словно острием ножа. Если это золото, то самородок должен быть очень чистым.

 Привет, старина, о чем это ты так упорно думаешь? внезапно произнес неприятный голос, когда на плечо Берра легла тяжелая рука, и его изумленный взгляд встретил лицо, покрытое густой бородой.

Уайт вздрогнул, и самородок выпал у него из рук. Он поспешно подхватил его и сунул в карман, но не раньше, чем на него устремились острые черные глаза новоприбывшего. В волнении Берр не заметил быстрого, подозрительного взгляда, осветившего его лицо, иначе он мог бы проявить большую осторожность.

 Что тебя беспокоит, Нейт Апшур? и Уайт с неприязненным жестом стряхнул руку с плеча.  Мои мысли мои собственные, и они ничуть не приятнее от того, что ты в них вмешиваешься.

 Ты говоришь резкие слова, молодой человек, но лучше их взвешивать. Ты сейчас не в Штатах, где человек боится сказать лишнее слово, опасаясь суда. Прислушайся к совету дурака и дай вежливый ответ на вежливый вопрос, иначе ты можешь нарваться на неприятность, в скором времени.

 Я готов ответить тебе в любое время, когда захочешь, Нейт Апшур. Надеюсь, это достаточно ясно для твоего понимания,  презрительно добавил Берр, отворачиваясь.

Апшур яростно закусил губу и сжал латунный приклад револьвера, висевшего у него на поясе, но не сделал ни малейшей попытки достать его.

 Можно было бы спросить сейчас, но я хотел бы знать, откуда у него это если это золото.

В ту ночь, когда широкий красный диск полной луны поднялся над восточными волнами, он осветил необычайно странную и впечатляющую сцену в небольшой рощице у ручья. Это было погребение в пустыне.

Под широко раскинувшимся тополем была вырыта могила. И теперь, собравшись вокруг этого места, со склоненными и непокрытыми головами, стояли на ногах или на коленях все члены поезда, слушая надрывные, рыдающие слова убитого горем мужа, мистера Митчелла. Рядом с ним стояла его дочь Лотти, бледная и изможденная, которая с мнимой силой противостояла удару, грозя в любой момент сдаться.

Едва ли среди них нашлись сухие глаза, когда сильный мужчина сломался и, склонив голову, смешал свои слезы с слезами дочери. Это был момент душевной муки.

Лотти, совершенно обессилевшая, упала в обморок, и ее отнесли в ближайшую палатку сочувствующие друзья. Мистер Митчелл, собравшись с силами, завершил службу, а затем молча стоял рядом, пока умершую навсегда скрывали от посторонних глаз. Затем, негромким, но ровным голосом, он произнес: