Бока ему намяли, конечно, поморщился генерал. Я с его женой разговаривал, говорит, что сильно пострадало лицо. Полицию, конечно, вызвали, да вот только не те, кто его задержал, а случайные прохожие. Надеюсь, ты понял, о чем я толкую?
Начинаю догадываться. Когда это случилось?
Три дня назад.
Как тебе удалось меня из больницы вытащить? спросил Гуров.
Петр Николаевич посмотрел в окно.
Поговорил с твоим лечащим врачом. Дал понять, что сотрудник ты ценный, маешься давно, и спросил, насколько важно для твоего здоровья проходить дальнейшее лечение в больнице. Фоменко, заведующий отделением, пообещал, что сделает все возможное. Дал понять, что он не в игрушки играет. Кстати, обмануть его не удалось. Прирожденный нюхач. Сразу все понял, а я не стал отпираться. Знаешь, Гуров, если бы ты действительно был плох, то я бы постарался справиться своими силами, а не дергать тебя.
Не оправдывайся, Петр Николаевич. Все я понимаю. Если надо, значит, надо. Ты же меня не из-под капельницы вытащил.
Ну тогда слушай, Лев Иванович. Я Василия знаю много лет. Видел его в разных обстоятельствах и не могу поверить в то, что он способен на убийство. Улик против него никаких, если я правильно понял. Единственное, за что его можно хоть как-то притянуть, это за то, что он какое-то время был в павильоне один и труп той женщины обнаружили сразу после того, как он ушел.
Слабенько, согласился Гуров.
Не просто слабенько, а вообще никакой связи, ответил генерал. Когда я узнал, что произошло, конечно, хотел с ним поговорить, но не успел. Заместитель его в принципе мужик нормальный, но сказал четко и ясно, что к Дубко меня вряд ли пустят, несмотря ни на что. Вчера был суд, мера пресечения СИЗО. Сможешь туда попасть?
Не знаю, покачал головой Гуров. Если уж и тебе не удалось
Подними все свои связи, Лева, попросил Орлов. У меня хоть и должность выше, но я не так знаменит. О тебе легенды в наших кругах ходят. Попробуй добиться встречи с Васей, а я, если нужно, помогу. Прикрою по своим каналам. Если возникнет необходимость. Понимаешь?
Орлов буравил цепким взглядом Льва Ивановича.
Да понял я, понял, успокоил собеседника Гуров.
Хорошо. И вот еще что. Я узнал фамилию следователя, который ведет его дело. Связался с ним. В итоге получил категорический пинок под зад. «Мы сами разберемся, у нас не дураки сидят». Оно и понятно, я ведь с Дубко давно не работаю, а общались с ним в последний раз примерно полгода назад. Но меня там видеть не желают. Однако я не могу вот так позволить обвинять человека в том, чего он не делал.
Гуров подошел к холодильнику, достал еще одну бутылку. Этот сорт пива был дорогим, Гуров изредка покупал его, чтобы побаловать себя, но расслаблялся нечасто. Сейчас пиво оказалось кстати, несмотря на то что об отдыхе не шло и речи.
Я попробую разобраться, пообещал он, возвращаясь к столу. Но у меня один вопрос, Петр Николаевич. Ты в уголовном розыске давно, все способы подозреваемых выкрутиться тебе известны. Я все понимаю, уж поверь. Дружба, отношения все это понятно, но почему ты на сто процентов уверен, что Дубко не причастен к убийству?
Гуров должен был озвучить свои сомнения. Внутренне даже приготовился к тому, что Орлов после его слов психанет и хлопнет дверью, но сильно надеялся на то, что подобной реакции не случится. Есть закон и есть порядок. Идти в обход иногда опаснее, чем напрямую. Так ли откровенен с ним Орлов? Может, о чем-то умолчал?
Да нет у меня никаких доказательств его невиновности, просто ответил Орлов. Просто чувствую.
Что ты чувствуешь?
Что-то тут не так, а вот что именно, не могу понять. Когда надумаю, сообщу.
Он никому не мог помешать?
Ты знаешь, Лева, он рассказывал мне о том, как ему работается в полиции. На пенсию собирался идти со спокойной душой. Радовался, что в отделе у него собрались хорошие люди. Если бы что-то было не так, он бы сообщил. Иногда советовался со мной по мелочам. Мы с ним, как бы поточнее сказать, словно не расставались. Чувствую я его, знаю я его. Не могу найти причину его поступка, потому что не верю в случившееся. Но я не слепой, Лев Иванович. Я все еще служу в уголовном розыске и навыки сыскной работы не утратил. Мозг не размягчился, если ты понимаешь, о чем я.
Понимаю, пробормотал Гуров. Слава богу, твоей интуиции доверяю так же, как и своей.
Тогда сделай все, что только возможно, закончил Орлов свою мысль и допил пиво. Мой доступ к Василию заблокировали, но тебя, возможно, и подпустят к нему поближе. Про меня лучше не упоминай, себе дороже выйдет. И еще: твоя помощь Васе будет неофициальной. Дело лично для меня очень важное, но как раз меня-то следователь видеть не захотел. Больше не полезу.
Я тебя понял, Петр Николаевич. Вместо тебя пойду я.
А теперь смотри, как интересно получается, оживился Орлов. Твой знакомый из подвала сбывал свой мед на том же рынке, где оказался Дубко
Договорить он не успел. В замке неожиданно загремели ключи. Гуров опомнился, мельком взглянул на часы. Стрелки приближались к десяти часам вечера. Тут же вспомнилось невыполненное обещание перезвонить Стасу. Машу о своем появлении он тоже не оповестил.
Но жена даже не удивилась, увидев Гурова, а потом и Орлова. Она покосилась на пивные бутылки и понимающе качнула головой:
С корабля на бал, Лева?
Гуров подвигал плечами, что не означало ни «нет», ни «да». Иногда он робел перед Машей, иногда смущения не чувствовал, но именно в этот вечер все-таки ощутил себя неловко.
Петр Николаевич, а дай-ка угадаю, весело предложила Маша, бросив взгляд в пепельницу с дымящейся сигаретой. Без Гурова на Петровке никак, я права?
«Этого еще не хватало, подумал Лев Иванович. Орлов-то при чем?»
Врач неожиданно решил меня выписать, спокойно объяснил он.
Не припомню, чтобы он при мне об этом говорил, заметила Маша.
Тебя там и не было. Он не смог подвезти тебя до театра и вернулся, напомнил Гуров. Просто мы с ним оба решили, что лишние выходные на больничной койке моему здоровью никак не помогут.
Ну а я мимо проезжал, бодро встрял в разговор супругов Орлов. Дай, думаю, навещу. А он, смотрю, сам идет с вещами. Вот и подбросил своего сотрудника до дома.
Надо же, хмыкнула Маша. Как все удачно сложилось, да? Даже выписку, смотрю, отметили.
Да там и пива-то было всего ничего, возразил Гуров.
Даже мне не оставили, не унималась Маша.
Да там и пива-то было всего ничего! возмущенно повторил Гуров.
Вы хоть поели?
Конечно, подхватил Гуров. Яичницу с салатом. Тебе приготовить?..
Думала, что ты хотя бы пару дней дома побудешь, сказала Маша, склоняясь над пакетами, которые Гуров забрал из больницы. Знала ведь! Даже заранее на работе предупредила о том, что, возможно, возьму несколько дней за свой счет. Мужа чуть не убили, а он уже дома пивко потягивает. И с кем? С начальником!
Ты так рассуждаешь, словно мы с ним пьяные поперек кухни валялись, рискнул возразить Гуров, но Маша не выдержала, предупреждающе выставила ладонь вперед.
А что, не валялись?
Первым не выдержал Гуров не смог сохранить серьезное лицо, улыбнулся. Глядя на него, едва заметно улыбнулась и Маша.
Ты точно в порядке? спросила она.
Думаю, да, уверенно ответил Гуров.
«А ведь и правда, дома как-то легче стало, подумал он, направляясь в ванную, чтобы принять душ и упасть наконец на свою, а не на больничную кровать. Реально легче».
Стас Крячко на Гурова редко обижался. Он вообще считал, что обиды могут иметь смысл только тогда, когда ты либо еще не вырос, либо уже вырос, но не поумнел. Между взрослыми умными людьми обидам не место, а если они неожиданно появились, то это лишь иллюзия обиды, а не она сама. Моменты недопонимания, скука, нежелание разобраться в ситуации и прочая, прочая.
Поэтому, не получив от Льва Ивановича обещанного сеанса связи, он решил не обижаться и позвонил Гурову на следующий день сам.