Чтобы не смущать себя оставленной на столе бутылкой, он выглянул за дверь. Раскинувшийся повсюду туман сразу же лизнул его в щеку холодным влажным языком, дарую предрассветную бодрость.
«Даже умываться не надо», подумал он, захлопывая дверь перед носом этого утреннего зверя.
Взгляд его снова уперся в бутылку, но теперь он уже решительно подошел и убрал ее в ящик под столом. Подумал. Достал, налил стопку и, после этого, снова спрятал ее под стол. «Теперь правильно», заключил Виктор Степанович и, в предвкушении, открыл холодильник, чтобы поискать что-нибудь на закуску.
Длинный паровозный гудок прозвучал подобно грому от ударившей из холодильника молнии. Виктор Степанович замер, не сколько оглушенный, сколько ошарашенный, и не верил своим ушам. Он некоторое время тупо смотрел в холодильник, а потом резко захлопнул дверцу, как будто это могло заставить замолчать резкий басовитый звук.
Его сознание не могло взять в толк появление такого гудка. За все время службы на железной дороге, Виктор Степанович мог различить по звуковым сигналам не только марку тепловоза, но и разницу в буксируемом составе. Но то, что он услышал, не соответствовало никакой современной категории. Нет, по молодости ему не раз и не два приходилось слышать что-то подобное, но сейчас это могло быть вызвано разве что странностью рассудка, повернувшегося от реальности в мир воспоминаний.
Поэтому, абсурдная мысль хлопнуть дверцей холодильника, чтобы унять звуковую волну неизвестной природы, в тот момент показалось совсем не абсурдной.
Только когда дверца уже была закрыта, а звук продолжал терзать барабанные перепонки, Виктор Степанович сообразил, что источник его, чтобы это ни было, на железной дороге, а вовсе не в его доме.
Накинув по привычке служебную куртку, он выскочил из дома в чем был в вытянутых на коленках трениках и шлепанцах на босу ногу.
Разрывая ватную перину тумана, расшвыривая ее остатки шумным дыханием, в клубах пара, на него шел, замедляя ход, самый настоящий паровоз. Рельсы гудели, передавая земле дрожь многотонного колосса, пар валил из трубы и из-под огромных черно-белых колес, по которым двигались длинные стальные дышла, словно жвала гигантского насекомого. Стальная махина надвигалась с неотвратимостью пародышащего дракона.
Бог ты мой прошептал Виктор Степанович и непроизвольно сделал шаг назад.
Шлёпанец зацепился за выступающий из земли камушек и съехал с ноги. По инерции, голая ступня ступила на мокрую холодную траву, что, впрочем, осталось незамеченным.
Наконец паровоз встал, окутавшись паром, а паровозный свисток издал три коротких пронзительных свистка. Дым из трубы потащило на землю, и вокруг сразу распространился характерный запах костра.
За черным цилиндром парового котла виднелась будка машиниста, за ней тендер с углем, а еще дальше в белой завесе проглядывали несколько вагонов. Было непонятно то ли вагонов всего несколько, то ли остальные были скрыты в залатавшем свои прорехи тумане. Конструкцией они были незнакомой, похоже, под стать раритетному паровозу. Над крышей одного из них развевалось сразу несколько флагов, разной расцветки.
«Праздник что ли какой? подумал Виктор Степанович, присматриваясь к полотнищам. Так непохоже Белое полотнище с красным солнцем это Японский флаг, сообразил он, Триколор неправильный это Французский, со звездно-полосатым понятно. Какой там еще, Британский? Куда же без него!»
Международная делегация какая в Иркутск едет? предположил он и вспомнил о желтом флажке.
Извлек его из кармана, расправил плечи И только сейчас до него дошло, что ниже форменной куртки вид у него, как бы помягче выразиться не деловой.
Ах ты ж, незадача какая, раздосадовано почесал он флажком в затылке, Так перед иностранцами опростоволоситься!
Виктор Степанович хотел дать деру и скрыться от позора в своем доме. Хотя бы на время, чтобы переодеться. Но изменившаяся ситуация такой возможности ему не предоставила.
Эй, любезнейший! со стороны вагонов уже успел спуститься первый пассажир и бодрой походкой шел к нему, придерживая рукой фуражку.
Был он среднего роста, не худощав, но весьма подтянут. Шашка на боку и кобура на поясе выдавали в нем человека военного они, да фуражка с черным околышом сразу бросились в глаза Виктору Степановичу. Уже успокоившись, он отметил зеленый френч с погонами, бордового цвета галифе и черные сапоги. Все это сидело ладно на владельце, выдавая его неустанную заботу о своем внешнем виде. Вот только форма выглядела странновато. В бытность своей армейской юности ему тоже довелось поносить сапоги и галифе. И пусть сапоги были кирзовые, а не яловые, но галифе малиновым не было никогда. Еще смущал черный околыш на фуражке и шашка прямо персонаж для «Свадьбы в Малиновке».
Но разве сейчас уследишь за военной модой? Вот взять, к примеру, только такой атрибут военной формы, как погоны. Погоны были в царской армии, при Советской власти трансформировались в кубари на воротнике, потом вернулись на свое место, недавно переползли на пузо, а сейчас, говорят, снова вернулись на плечи. Чего уж удивляться всей прочей амуниции?
Процесс созерцания эволюции военной моды был прерван самим военным:
Любезнейший, повторил тот, приблизившись, Где я могу отыскать начальника станции?
Какой станции? опешил Виктор Степанович.
Как какой? удивился военный, Здесь же должна быть станция Или мы ошиблись местом? он растерянно оглянулся в сторону паровоза, пытаясь разглядеть кого-нибудь в будке машиниста. Все этот чертов туман!
Было видно, как из вагонов выгружались люди в форме, подобной той, что была на собеседнике. Даже до сюда долетал их громкие слова и смех. Видно было, что остановка планировалась не на пять минут.
«А как же скорый? Виктору Степановичу хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что перед ним не сон. Тут же такая трагедия будет!»
Прошу прощения э-э-э
Поручик Климов, Сергей Яковлевич, к вашим услугам, козырнул офицер.
Очень приятно. То есть не очень Нет, я не то хотел сказать. Здесь должен пройти пассажирский скорый из Москвы! Уф-ф, выдохнул Виктор Степанович.
Не беспокойтесь, отмахнулся поручик, Дальше Нижнеудинска никого не пропустят. Да и какой скорый из Москвы? Бронепоезд от атамана Семенова прорвался бы, да что-то не торопятся казачки наши.
О чем речь? к ним неспешно подошел коренастый военный с красным лицом и загнутыми на гусарский манер усами.
О станции, господин штабс-капитан! доложил поручик.
Что с ней не так?
Ее нет.
Как это нет? А что я буду докладывать Верховному? Вы хорошо подумали, поручик?
Хорошо, господин штабс-капитан. Можете сами убедиться.
Не понял штабс-капитан прошагал мимо и выглянул вдоль рельсов, пытаясь рассмотреть что-нибудь вдали. Тщетно. Ватная перина тумана легла плотной завесой, скрыв пути через сто метров.
Странно, он потрогал навес, под которым встречал поезда Виктор Степанович. А это что такое? Разве не здесь дежурный по станции встречает прибывающие составы?
Я, конечно, извиняюсь, подал голос Виктор Степанович, Но это место для меня.
Ему ужасно не хотелось встревать в разговор двух офицеров, но, что поделать! До него так или иначе они бы добрались в своих поисках.
А вы кто таков будете? штабс-капитан наконец обратил внимание на невзрачного седого человека рядом с ними.
Виктор Степанович гордо выпрямился и отчеканил:
Станцион Тьфу ты! Дежурный по переезду, Виктор Степанович Анисимов!
Поди ж ты! Так значит должность ваша при станции, а станции, говорите, нет! Признавайтесь, что с ней произошло? Партизаны?