Затем он с боевым задором повесил в посольском зале для приёмов огромную карту Европы и стал всем охочим пояснять, как Красная Армия сейчас подходит уже к Варшаве и Кёнигсбергу Добавляя, что командующий самым главным военным округом, а теперь фронтом Западным, является легендарный испанский герой танкист товарищ Павлов и он как даст немцам из Белостокского выступа « те в миг до Берлина откатятся»
Я не стал ничего говорить паркетному стратегу, просто зная, что там происходит на самом деле
С ним вступили в спор другие «кутузовы» и стали с энтузиазмом доказывать тому, что вначале наши будут изматывать немцев в предполье перед «линией Сталина», а только потом погонят до Берлина, а то и до Ла-Манша
Где уже по дороге освобождая разные там Брюсели и Париж в придачу Вот так начинался самый длинный день в году 22 июня 1941 года в полпредстве СССР в Берлине Никакого уныния и страха не было, все верили в нашу очень скорую Победу!
Поскольку телефонная связь по прежнему не восстанавливалась и позвонить в Москву не удавалось, то Деканозовым было решено отправить телеграфом его сообщение о разговоре с Риббентропом.
Шифрованную депешу вызвался отвезти на главный почтамт Берлина я сам на посольской машине с дипломатическим номером.
Это был наш громоздкий «ЗИС-101», который обычно использовался для поездок на официальные приемы.
А за одно нужно было позвать товарищей из торгпредства на собрание Машина выехала из ворот, но тут же была остановлена и через 15 минут я возвратился в посольство пешком один.
Мне удалось вернуться лишь благодаря тому, что при мне была дипломатическая карточка.
Нас остановил какой-то патруль. Шофер и машина были взяты под арест
В гараже посольства, помимо «зисов» и «эмок», был желтый малолитражный автомобиль «Опель-Олимпия».
Я решили воспользоваться им, чтобы, не привлекая внимания, добраться до почтамта и отправить телеграмму.
Эту маленькую операцию мы разработали тут же.
После того как я сел за руль, ворота распахнулись, и юркий «опель» на полном ходу выскочил на улицу.
Быстро оглянувшись, я вздохнул с облегчением: у здания посольства не было ни одной машины, а пешие эсэсовцы растерянно глядели мне вслед.
Как я и ожидал, телеграмму сразу сдать не удалось.
На главном берлинском почтамте все служащие с испуганными лицами стояли у репродуктора, откуда доносились истерические выкрики Геббельса.
Он говорил о том, что большевики готовили немцам удар в спину, а фюрер, решив двинуть войска на Советский Союз, тем самым спас германскую нацию. Я подозвал одного из чиновников и передал ему телеграмму.
Тот, посмотрев на адрес, воскликнул: Да вы что, в Москву? Разве вы не слышали, что делается?..
Не вдаваясь в дискуссию, я попросил принять телеграмму и выписать квитанцию. Забегая вперёд скажу, что вернувшись в Москву, Деканозов узнал, что эта телеграмма так и не была доставлена по назначению
Возвращаясь с почтамта, я решил заехать в наше торгпредство Оно находилось на Лиценбургерштрассе Но меня к нему не пустили Здание торгпредства было оцеплено и его уже захватило гестапо
Я видел, как прямо на улицу полицейские выбрасывали папки с документами. Из верхнего окна здания валил черный дым. Там как я позже узнал шифровальщик торгпредства геройский товарищ Лагутин, забаррикадировав дверь от ломившихся к нему эсэсовцев, сжигал шифры.
А когда штурмовикам удалось, наконец, взломать стальную дверь, Лагутин уже успел всё уничтожить. Задыхаясь от дыма, почти без сознания он лежал на полу.
Эсэсовцы его жестоко избили и уволокли в застенок. Только через несколько дней, по настоянию нашего посольства, он был доставлен туда весь в кровоподтеках
Когда я, возвращаясь назад, повернул с Фридрихштрассе на Унтер ден Линден, то увидел, что около подъезда советского посольства уже стоят четыре машины защитного цвета.
По-видимому, эсэсовцы уже сделали вывод из своей оплошности, подумал я.
В самом посольстве было всё спокойно На втором этаже несколько человек по-прежнему стояли у приемника. Но московское радио ни словом не упоминало о войне.
Я доложил Деканозову о выполненном задании и вручил ему квитанцию об отправке телеграммы. Он удовлетворённо кивнул на это, как чему то обычному
Но затем его и товарища Бережкова я просто потряс своим сообщением о виденном мною варварском захвате нашего Торгпредства.
Тут сыграло то, что я внутренне был готов к такому развитию событий.
А им это всё казалось ужасным нарушением дипломатических и международных норм как например захват наших диппредставительств в далёкие уже 20-е годы
Они ещё раз переспросили меня: Не путаю я чего ни будь?
Я был вынужден поклясться «памятью Ленина». Этой наивной клятве они поверили Хотя и выглядели ошеломлёнными и смотрели не верящими глазами на меня
Оставив их переваривать эту неожиданную для них новость, я, спустившись вниз, увидел из окна, как по тротуару пробегают мальчишки, размахивая экстренными выпусками газет.
Я вышел за ворота и, остановив одного из них, купил несколько изданий.
Там уже были напечатаны первые фотографии с фронта
С болью в сердце мы все разглядывали наших советских бойцов раненых, убитых пленных
В сводке германского командования сообщалось, что ночью немецкие самолеты бомбили Могилев, Львов, Ровно, Гродно и другие города.
Было видно, что гитлеровская пропаганда пытается создать впечатление, будто война эта будет короткой прогулкой Снова и снова все мы подходим к радиоприемнику. А оттуда по-прежнему доносится народная музыка и марши.
И только лишь в 12 часов по московскому времени мы услышали заявление Советского правительства: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!».
«Победа будет за нами Наше дело правое» эти слова доносились с далекой Родины к нам, оказавшимся в самом логове врага.
Одновременно с этими важными для всех нас словами в посольство ворвались люди в штатском, а за ними маячили эсэсовцы
На наши протесты никто из них внимания не обращал
Один из них направился прямо ко мне и взяв меня под руку настойчиво потащил к выходу, говоря на ходу: А с Вами герр Козырефф очень хочет увидится ваш друг
Я счёл сопротивление бессмысленным и отправился покорно на встречу судьбе
И уже буквально через пол часа я действительно встретился с моим ещё со студенческой скамьи другом Вальтером Шелленбергом, а в данный момент одним из руководителей службы безопасности третьего Рейха
Мог ли я подумать, что мой первый знакомый одногруппник, с которым я заговорил на первой лекции в Боннском университете в таком далёком 1930 году станет одним из главарей самого опасного врага моей Родины?
***
«Международный» вагон экспресса Москва Берлин, июнь 1930 года.
Вот и граница
Строгие красноармейцы пограничники
Те, что помоложе совсем волчатами смотрят.
Конечно, мы все для них либо буржуи то есть враги либо потенциальные перебежчики, предатели и будущие шпионы, что пока ещё ходят в «товарищах» то есть тоже враги.
Те, что постарше, имеют взгляд иной Пронзают им, как рентгеном Спрашивая в мыслях: «А за того ли ты себя выдаёшь, как тут написано?» Внимательно листая страницы паспортов и ища только им известные приметы их подделки. Но это я уже загнул Что может быть известно этому парню о подделке американского паспорта? Да ровным счётом ничего! Их и в Америке раз два и обчёлся! Нету в САСШ никаких паспортов! Как и регистрации с пропиской! Их специально делают, если тебе нужно покинуть территорию САСШ.