В первый раз это случилось, когда мне было пять лет.
Я только что закончила раскрашивать картинки в своем детсадовском альбоме, полном родительских рисунков в стиле Пикассо, мозаичных слоников из шелковой бумаги и ответов на вопросы о любимом цвете, домашних питомцах, лучшем друге и так далее, придуманных нашей воспитательницей миссис Сварлиш, чья фамилия как нельзя лучше подходила к ее сварливому нраву.
Мы, детишки, сидели полукругом на полу в читальной зоне.
– Брэдли, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросила миссис Сварлиш, когда получила ответы на все другие вопросы.
– Пожарным! – крикнул он.
– Синди?
– Э… медсестрой, – кротко пролепетала Синди Уоррен.
Миссис Сварлиш опросила всех остальных и получила обычные ответы. Кому‑то из нас хотелось стать полицейским, кому‑то астронавтом, кому‑то футболистом.
Наконец настал мой черед.
– Рэйвен, кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спросила миссис Сварлиш, чьи зеленые глаза смотрели сквозь меня.
Я молчала.
– Актрисой?
Я покачала головой.
– Врачом?
– Не‑а.
– Стюардессой?
– Тьфу! – был мой ответ.
– Тогда кем же? – раздраженно спросила она.
– Вампиром! – выкрикнула я после недолгого размышления, чем до глубины души потрясла миссис Сварлиш, а заодно и всю детвору.
В какой‑то момент мне показалось, что она рассмеялась. Хотя нет, не показалось. Так оно и было. Дети, сидевшие рядом со мной, слегка отстранились. Вот так мои сверстники в большинстве своем слегка отстранялись от меня на протяжении практически всего моего детства.
Меня зачали на водяной кровати моего папы или под мерцающими звездами на крыше спального фургона моей мамы, в зависимости от того, кто из родителей рассказывал эту историю. Эти родственные души никак не могли расстаться с семидесятыми годами, вспоминали настоящую любовь, смешанную с наркотиками, какой‑то малиновый фимиам и музыку «Грэйтфул дэд».
Босая девчонка с нитками бисера, вплетенными в косы, в блузке на бретельках и обрезанных линялых голубых джинсах сошлась с длинноволосым, небритым, загорелым парнем в очках под Элтона Джона, на котором была кожаная безрукавка, клеши и сандалии. Думаю, что им еще повезло. Конечно, я вышла настолько непохожей на других детей, что дальше некуда. Мне бы могло взбрести в голову желание стать хиппи‑оборотнем с бисером в косичках, но почему‑то, уж не знаю, почему именно, я помешалась на вампирах.
После моего появления на свет Сара и Пол Мэдисон стали более ответственными или, можно сказать, менее сдвинутыми. Во всяком случае, они продали свой хипповый жилой автофургон и перебрались в нормальную квартиру, в которой, впрочем, тоже царил дух детей цветов.