Стой, старик! Это не твоя битва, зазвучал голос, обдавший могильным холодом.
И Чур4 остановился. Демон прав. Вмешиваться нельзя.
Зачем ты заставил шамана солгать? задал вопрос Чур, хотя и так знал ответ. Надо же было занять себя, чтобы не смотреть, как умирают люди.
Мне хотелось вот этого, ответил демон, показывая раскрытой ладонью себе за спину. Давно не было войны. Всё происходило так Так скучно. А ты хотел сражаться за людей, старик? За эту деревню? Не стоило сил тратить. Эти люди глупы и мрачны. И податливы, как овцы. Мы уничтожим их берёзовых кумиров, заставим молиться нам. Можешь и ты занять среди нас своё скромное место.
Я подумаю, Велес5, я подумаю. Только и ты подумай: когда-нибудь и ваши идолы поплывут вниз по реке.
Вряд ли он напугал демона, но хотелось сказать что-нибудь эдакое напоследок. Чур отвернулся и пошёл прочь с побоища. Надо снова уйти далеко-далеко в леса, уснуть, забыться, чтобы потом начать новую жизнь с новыми людьми.
***
Женщины и дети прятались в подполе, чтобы переждать атаку, а потом выйти к своим или, что хуже, к чужим. Некоторые, правда, помогали мужчинам: бросали камни во врагов, оттаскивали раненых. Айна была среди немногих, и теперь, когда стало ясно: всё, пришёл конец деревне, настал черёд выбирать. Можно, конечно, остаться на милость врагов, которые или пощадят, разрешат жить бок о бок с ними; или изнасилуют и убьют. В сказаниях враги так и поступали с женщинами.
Айна не желала себе такой участи и решила бежать. Она не видела ни отца, ни брата. С дюжину мужчин ещё стояло на ногах, но враги всё шли и шли по доскам поваленного забора и конца им не было.
Девушка побежала, обходя стонущих защитников деревни и чужаков. Но на одном её взгляд задержался. Последние сутки они пробыли рядом Айна успела подружиться с этим странным парнем, и вот он лежит: кровь течёт по щеке из угла рта. Он ещё дышит, грудь тяжело поднимается и вздрагивает.
Вешка позвала она чуть слышно, думая, что он не услышит или не поймёт. Но тот резко открыл глаза, уставился на неё, как на доброго духа.
Айна, это ты?
Я, Вешка, я. Больше она не знала, что сказать. Не умела подбадривать. Да и чем? Врать, что они побеждают? Врать, что он будет жив?
Айна, я стал героем. Я убил пятерых Ты видела?
Вешка сам подсказал ей, о чём стоило врать.
Да, конечно. Ты герой.
Спасибо. И ещё я Я ведь всегда любил тебя, Айна. И сейчас люблю. Ты знай. Ты помни.
Я знаю И я тебя Тоже.
Что тоже? всполошился Вешка и даже приподнялся на локте, чтобы увидеть лицо Айны. Глаза еле-еле могли различать силуэты, всё расплывалось, кружилось в вихре красок и образов. Сильно тошнило, но он пересилил себя. Что тоже?
Тоже любила.
Всегда?
Всегда. И я Я же помню тот праздник Солнца. Я набрала корзину грибов, а про ягоды забыла. Ты помог мне тогда. Ты
Мутные глаза Вешки наполнились счастьем. Тело подвело: парень упал на лопатки и теперь мог смотреть лишь в бескрайнее небо.
У тебя доброе сердце, Айна, произнёс мягкий голос где-то над головой. Опасаться этого голоса не стоило. Пойдём, я отведу тебя в безопасное место. Есть одна пещера в лесу
Она встала и пошла следом. Они оставили деревню позади. За ними бежали ещё женщины, дети, девушки все, кто боялись неизвестности. Переждать в пещере, посмотреть, как всё обустроится Спасительный лес близко.
Чур, ответь мне: для чего всё это? Мы же могли их остановить. Рассказали бы в Ерге про рогатого, и с нами бы никто не пошёл. Там суеверные люди. Они бы испугались. Можно было вообще вернуться домой и отцу рассказать. Битвы бы не было. Все бы остались живы
Я хотел попробовать, Айна, честно признался Чур. Но я проиграл.
Девушка замедлила ход.
Как так: попробовать? То есть, ты нами играл, Чур? И тебе Как тебе теперь жить?
А кто сказал, что мне вообще до вас есть дело? огрызнулся Чур, потому что Айна тронула самую больную точку. Девушка остановилась. Шедшие сзади приблизились и встали рядом. Чуру пришлось замелить ход, развернуться и посмотреть в лицо всем им. Тем, чьими жизнями он так неудачно сыграл.
Ты же не человек, Чур. Кто ты такой? Вопрос Айны повис в воздухе. Конечно, не человек. Давно пора было догадаться. Особенно вчера, когда он растолковал ей нелепую ошибку в разговоре с Вешкой. Чур подробно описал тот день, будто сам был с ними. Но его там не было!
Бедный Вешка.
Так стыдно было сейчас врать ему, но она знала, что он умрёт. Поэтому и солгала.
Конечно, он хорошим был человеком, только сердце Айны билось ровно, когда она вдруг случайно встречала Вешку всякий раз по пути домой.
***
У костра около ворот сидело пятеро дозорных. Охранять трофеи было не от кого. Но на всякий случай они не спали. Да и не спалось бы после такого
Я всё не пойму, Бажен, почему они так ощерились? Другие деревни вроде мирно: земли много, лесов много давайте вместе А эти, сволочи Как дикие спрятались за забором и стреляют.
Жалко их.
Ты чего, Бажен? Кого жалко? Ты их чучело берёзовое видел? Вокруг него столько всего было: оружие, камни, одежда. Они ж это всё закапывали! Представь, закапывали!
Юродивые.
И то правда. Им бы Перуну почести воздавать, может, ума-разума бы прибавил.
Вскоре спор утих. Назавтра предстояло дальше идти на север. Сколько ещё деревень впереди? Может, другие умнее будут и с миром сдадутся, как в Ковкуле. Или чем севернее, тем неуступчивей народ?
Только у словен6 иного выхода не было надо идти вперёд, осваивать новые земли.
Здесь им нравилось.
Сказка о чести
Бой на бессмысленном посту
К запаху сырости и затхлости можно привыкнуть. Если не выходить на свежий воздух, пропитаешься насквозь.
К самой же сырости привыкнуть сложнее. Будто чьи-то холодные липкие руки обвивают тело и, куда бы ты ни шёл, не отпускают.
Опустившись на кованый сундук, единственное возвышение в подвале, Хэварт в очередной раз принялся растирать замёрзшие ноги. Здесь же, на сундуке, приходилось и спать.
Что ж, ещё немного Потом можно сделать первую вылазку.
Ещё немного продержаться.
Держался ведь, когда три дня отступали с севера сюда по болотам. А куда было деваться? Сжимаешь кулаки и идёшь. В голове нет и мысли о смерти: когда телу плохо, ему не до метафизики.
Сейчас всё по-другому: он сидит тут в одиночестве. Так и лезут подлые вопросы: а стоило ли?
Конечно, теперь поздно рассуждать. Назад пути нет. А значит, стоило. Окончательно и бесповоротно. Все сомнения в кучу и на эшафот.
Надо бы проверить, как там, снаружи.
Но сначала вздремнуть, набраться сил
***
Дневной свет резал глаза. Неужели снаружи всё кончилось? Неужели Они пришли?
Откинув крышку люка, Хэварт выполз на дощатый пол. На всякий случай подправил циновку, чтобы скрыть ход в подвал от случайных взглядов.
За дверью ни звука. Если гарнизон и жители ещё в городе, вряд ли бы днём на рыночной площади стояла тишина. А если Они уже здесь
Неуверенно шагая через заваленную старой мебелью комнату, Хэварт подошёл к выходу вплотную. Заглянул в щёлку меж покосившимися досками.
Снаружи никого.
Только ветер поднимает тучи пыли, мешает с сухой листвой и мусором, протяжно стонет.
Хэварт толкнул дверь и выскочил на площадь. На круглой каменной плите торгового ряда сидели голуби, искавшие в расщелинах зёрна и остатки пищи. Две улицы, уходившие в разные стороны, приветствовали человека зёвом распахнутых дверей и окон, пустыми бельевыми верёвками и зловонием помоев на мостовой.
В соседнем доме раздался еле слышный стон.
Хэварт поспешил внутрь. Неужели ловушка? Хотя кто станет устраивать спектакль для последнего воина Маркгарта? Все ушли можно успокоиться. Просто кто-то тоже решил остаться или кого-то забыли.
Поднялся по скрипучей лестнице наверх, толкнул полусгнившую дверь. На кровати лежал старик. Глаза уставились в жёлтый потолок, губы шевелились, но лишь стон рвался изнутри.