Калья. Хозяина не видал?
А зачем он тебе?
Как зачем? Доложиться надо, что к походу готов.
Ну, раз готов так и езжай. Усмехнулся Калья. Чего здесь докладывать? Грунг, поди, тебя уже заждался в конюшне. Его уже давно надо было на волю погулять выпустить, пока он вконец не озверел.
Эй, ребята. Мы так не договаривались. Не надо мне Грунга. Я лучше пешком пойду. Мать вашу. Я ведь не знаю, каким таким магическим заклинанием его из коня в зверя оборачивать. Чтобы он там нагулялся. Да даже если-бы знал ну его, куда подальше эту зверюгу. Я его боюсь. Мне на всю жизнь одного раза увидеть его истинный облик с лихвой хватило. Такой кошмар так просто не забывается. Не спорю, он в прошлый мой выход помогал иногда. Но честно признаюсь, это того не стоит.
А что, кроме Грунга никаких больше коней разве нет?
Для тебя, нет. Грунг для тебя не только средство передвижения, но еще и телохранитель.
Суки. Твари. Волки позорные. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ну вас к чертям, с таким-то телохранителем. Он меня как вконец озвереет, сам сожрет и косточек никому не оставит.
Калья имей совесть. Да я даже понятия не имею как его на волю, каким заклинанием отпускать. С таким подходом я все дело на корню загублю. Помимо воли голос у меня слегка на визг сорвался.
При чем здесь какие-то заклинания? Удивленно посмотрел на меня Калья-воин. Достаточно просто ему разрешение дать. Это же оборотень.
И все? Не поверил я своим ушам.
И все. Пожал плечами Калья.
Ладно. Выводи. Обреченно кивнул я головой. А ведь это только начало моего пути. Что-то там будет дальше?
Я тебе что, конюх? Тебе надо ты и запрягай.
Хмыкнул Калья и, не оборачиваясь, пошел в дом. Слуга мать его. Это не слуга, а подонок в чистом виде. Ладно. Чего уж там. Пора привыкать к самостоятельности. В этом мире я одинокая душа и пора учиться полагаться только на самого себя. К чертям друзей к чертям подруг я сам себе отличный друг. Вот так и никак иначе.
ГЛАВА 3
Привет зверюга. Поздоровался я с Грунгом, как только вошел в конюшню. Как жизнь боевая? Судя по твоим кровью налитым глазкам, бьет ключом.
Настроение хреновое. В таких случаях мы люди всегда ищем крайнего, чтобы за его счет слегка себя так сказать приободрить. Вот же я придурок. Нашел на ком зло срывать. Еле увернулся от клацнувших рядом со своей драгоценной тушкой зубов. Лошадиные или нет, но думаю, эта тварь так меня грызнула бы, что если бы жив, остался, надолго бы запомнил.
Ты что творишь, животное? Совсем охренел? Еще раз подобные выкрутасы выкинешь, я тебя самолично на колбасу сыровяленую переведу. Храбрюсь. Угрожаю. А у самого коленки со всеми поджилками дрожат. Страшно. Стой спокойно пока седлаю. Держусь я на безопасном от Грунговых зубов расстоянии. Я тоже не в восторге от нашей совместной прогулки. Мне ты тоже не шибко нравишься. Хотя при этом прошу заметить я готов был делить с тобой поровну все трудности и тяготы похода. Готов. Был. Повторил я еще раз. А теперь к бесу тебя. Пригрозил я на всякий случай. Лучше один пешком по лесам бродить стану, чем рядом с таким агрессивно настроенным конем жизнью рисковать.
Вроде подействовало. Во всяком случае, Грунг застыл изваянием и даже башку свою от меня в другую сторону отвернул. Вот что значит доброе и ласковое слово. Такое правильно подобранное слово любого демона образумит. Пристроил седло. Накинул уздечку. Грунг стоит как вкопанный без всяких шевелений. Даже вроде и не дышит. Решил приободрить слегка зверя и погладил его по шее. Вдруг рука с кольцом к этой самой шее как клеем приклеилась, а губы ахинею какую-то шептать начали. Я прямо офигел. И как видно не я один. Грунг повернул ко мне свою с налитыми кровью глазами голову, кашлянул прямо мне в мосю, и в глазах его удивления не меньше моего кажется. Стоим как два дурня и пялимся друг на друга. Что это было? Хрен его знает. Ну, я-то не животное. Я первый себя в руки взял.
Чего тормозим? Залезая в седло, буркнул я. Раньше отсюда смотаемся, раньше тебя погулять отпущу. Так что вперед и без остановок. Подальше от этого доброго дома.
Словно камень из пращи мы вылетели из конюшни и, не сбавляя хода ломанулись прочь с поляны при этом, чуть не потоптав процессию пилигримов, возглавляемую волхвами, что стояли возле ее края и завывали какие-то псалмы, явно ища благословения. Плевать. Пускай под копыта не лезут, даже если-бы кого и придавили. У нас дело первостепенной важности. Как можно подальше сбежать от этого священного места с его обитателями.
На полном ходу мы проскочили священную рощу. Пролетели мимо какой-то деревеньки с ее огородами и снова вломились в густую чащу. Краем сознания отметил к своему изумлению, что солнце клонится к горизонту. На поляне-то оно всегда в зените было, что утром, что вечером. На ночь его кто-то как лампочку выключал. К этой странности уже привыкнуть оказывается, успел. Да фиг с ним с этим солнцем. Главное. Я свободен. Пусть эта свобода условная, но все же лучше, чем сидеть под надзором.
Мы неслись вскачь, и я захлебывался от восторга. От этой скорости и бившего мне в лицо ветра. От переполнявшего меня счастья. Но как говориться счастье штука недолговечная. Любое состояние эйфории не может длиться долго. Вот и мне начала стучать в мозг мысль, что пора прекращать безумные катания. Скоро должно стемнеть, а мне еще надо погулять на волю отпускать Грунга. И делать это надо еще засветло. Тем более что и память в стороне от событий не осталась и услужливо выкатила моему воображению его истинный облик. Как ни изворачивайся, а на такой страх божий лучше смотреть при дневном свете, чем при лунном освещении.
Грунг, давай съезжай с дороги. Буду тебя пробовать погулять отпускать.
Блин. Чуть в седле удержался, так мой Росинант резко в сторону вираж заложил. Чувствуется, что серьезно скотинка по прогулкам соскучилась. Далеко от дороги в лес не углублялись. На первой же попавшейся полянке остановились. Ну что же. Место как место. Не лучше и не хуже любого другого. Я спрыгнул с седла на землю. Расседлал Грунга и стянул с его морды уздечку. Ну вот, как говориться наступает момент истины.
Попытка номер раз.
На всякий случай отошел от Грунга на пару метров. Чего-то не горю я желанием стоять с ним рядом, когда он перевоплощается. А тем паче в этот момент еще и гладить этого зверя по шкуре. Стал в театральную позу.
Грунг, отпускаю тебя на волю до рассвета.
Етить-пердить. Не ожидал, но сработало. Грунг пошел какой-то рябью, и через мгновение передо мной предстала зверюга во всей своей кошмарной красе. Я только лыпалами хлопнуть успел, как его зубастая пасть уткнулась в мой нос.
Это кого ты там, на колбасу пустить обещал?
Твою же слева направо. Оно еще и говорит. Не человеческой речью конечно. Просто издает какие-то горловые звуки, которые в моей голове в слова складываются. Тут и без этого страшно аж жуть. А ведь двуликий себя копытом в грудь бил, уверял, что эту разговорную функцию у зверя отключил.
Ты это. Товарищ. Не хулигань.
Не геройский ответ, но это то, что из себя выдавить сумел. Удивительно, что вообще я чего-то вякнул. Особенно если учесть, что рядом с твоим носом несколько рядов клыков этак приветливо лязгают. У меня от этого вида даже отходы жизнедеятельности человека наружу выйти отказались, так страшно было. А эта зверюга в ответ ехидно так улыбается. Облизала свою морду, дохнув мне в лицо непередаваемым ароматом свежести, и вдруг плавным движением скользнула за мою спину.
Оборачиваться, чтобы посмотреть, чего он там делает, я не стал. Вернее не смог. Шея с головой напрочь отказались ворочаться. Так и стоял соляным столбом примерно с полчаса. Слава богу, что потом слегка отпустило. Правда, как только отпустило, ноги тут же отказали, и я шмякнулся на землю своей пятой точкой.