Глава вторая
Распрощаться с кухней значило распрощаться и с одиночной игрой, которой Элвуд забавлялся втайне от всех: всякий раз, когда распахивались двери столовой, он мысленно делал ставки есть сейчас в зале чернокожие клиенты или нет. В соответствии с судебным решением по делу «Браун против совета по образованию» школам полагалось провести десегрегацию и уже недалек был час, когда все невидимые стены падут. Вечером, когда по радио зачитали постановление Верховного суда, бабушка Элвуда вскрикнула, точно кто-то опрокинул ей на колени горячий суп, но тут же осеклась и расправила юбки.
Вот только этого негодника Джима Кроу с его законами так просто не изгнать, заметила она.
А наутро снова встало солнце, и все было в точности как всегда. Элвуд спросил у бабушки, когда же негры начнут останавливаться в «Ричмонде», а она ответила, что одно дело указать человеку, как поступать правильно, и совсем другое заставить его эти указания исполнить. В пример бабушка привела некоторые поступки самого Элвуда, и он кивнул: наверное, так и есть. И все-таки рано или поздно дверь распахнется, и за ней проглянет смуглое лицо франтоватого бизнесмена, прибывшего в Таллахасси по делам, или изысканно разодетой дамочки, приехавшей полюбоваться городскими видами, и они тоже смогут насладиться ароматными кушаньями от местных поваров. Элвуд в этом не сомневался. Свою потайную игру он впервые затеял, когда ему было девять, но за три года так ни разу и не увидел в столовой других темнокожих, кроме полотеров да разносчиков тарелок и бокалов. Игры он не прекращал до тех самых пор, пока не покинул «Ричмонд». Соперничал он все это время с собственной глупостью или с ослиным упрямством мира, который не желал меняться, так и осталось неясным.
Не один мистер Паркер жаждал заманить Элвуда к себе на службу. Белые вообще частенько зазывали его на работу одни отмечали в нем прилежание и спокойствие, а другие, увидев, что держится он совсем не как его темнокожие ровесники, считали, что это свидетельствует о трудолюбии. Мистер Маркони, владелец табачной лавки на Макомб-стрит, наблюдал за Элвудом с тех самых пор, когда тот еще лежал в скрипучей, насквозь проржавевшей коляске и хныкал. Мать Элвуда, стройная женщина с темными, уставшими глазами, даже не пыталась утихомирить свое дитя. Она бы предпочла скупить все журналы о кино и раствориться в них под громкие младенческие крики.
Мистер Маркони крайне редко покидал свой «насест» у кассы. Приземистый, потный, с невысоким начесом в стиле помпадур и черными усиками, к вечеру он неизбежно выглядел потрепанным и усталым. У входной двери резко пахло его тоником для волос, а еще за ним повсюду тянулся шлейф знойного полудня. Со своего стула мистер Маркони наблюдал, как взрослеет Элвуд, как он начинает тянуться к собственному солнцу, отдаляясь от других ребят, живущих по соседству, те уже вовсю безобразничали, шумно толкались в проходах между полками, прятали по карманам комбинезонов пачки конфет «Ред Хотс», думая, что мистер Маркони ничего не замечает. А он все видел но молчал.
Элвуд принадлежал ко второму поколению его покупателей из Френчтауна. Мистер Маркони занялся торговлей в сорок втором, через несколько месяцев после открытия военной базы. Чернокожие солдаты приезжали на выходные во Френчтаун на автобусе из лагеря «Гордон Джонстон» или с военного аэродрома Дэйл-Мэбри, устраивали тут шумные гулянки, а потом устало тащились назад, чтобы продолжить муштру перед отправкой на фронт. Кое-кто из родственников Маркони открыл магазинчики в центре города и неплохо на этом зарабатывал белому, который разбирается в сегрегационной экономике, не так уж трудно обогатиться. Лавочка Маркони находилась неподалеку от отеля «Блубел». А за углом располагались бар «Тип-Топ» и бильярдная «Мэрибель». Маркони хорошо подзаработал на продаже всевозможных сортов табака и презервативов «Ромео» в жестяных коробочках.
Когда война кончилась, он переместил табак в заднюю часть магазина, перекрасил стены в белый, добавил стойку с журналами, дешевые конфетки, автомат с газировкой, и это помогло спасти репутацию лавочки. Он нанял помощника. Не то чтобы тот и впрямь был нужен, но жене нравилось всем рассказывать, что у него есть персонал в подчинении, да ему и самому казалось, что так его магазинчик становится привлекательнее в глазах френчтаунской темнокожей «элиты».
Элвуду исполнилось тринадцать, когда Винсент, исполнявший раньше обязанности кладовщика у Маркони, записался добровольцем в армию. Внимательностью Винсент не отличался, зато опрятности и проворности ему было не занимать а эти качества мистер Маркони очень ценил в других, раз уж сам не мог ими похвастать. В последний рабочий день Винсента Элвуд по своему обыкновению заглянул в лавочку, чтобы полистать комиксы. У него была любопытная привычка: прежде чем оплатить комикс, он прочитывал его от корки до корки, притом что покупал каждый, к которому притрагивался. Мистер Маркони поинтересовался, зачем он их читает, раз уж все равно купит и не важно, плох комикс или хорош, и Элвуд ответил: «Да так, просто проверить». Владелец магазинчика спросил, не нужна ли Элвуду работа. Тот закрыл выпуск «Путешествия в тайну» и ответил, что сперва надо спросить у бабушки.
Гарриет установила в доме определенные правила, регламентирующие, что можно делать, а чего ни в коем случае нельзя, и порой для Элвуда единственным способом усвоить этот длинный перечень оставалось просто его нарушить. Он дождался окончания ужина, который состоял из жареного сома и маринованной зелени, и, когда бабушка поднялась, чтобы убрать со стола, обо всем ей рассказал. На этот раз у нее не возникло серьезных возражений, если не считать напоминания о том, что Эйб, дядя Элвуда, курил сигареты, и поглядите, что с ним теперь стало; а Макомб-стрит с давних времен известна как рассадник порока; мало того, несколько десятилетий назад с бабушкой дурно обошелся один торгаш-итальянец, но сейчас ее гнев сменился сдержанной неприязнью. «Они, поди, и не родственники вовсе, предположила она, вытирая руки. Разве что совсем дальние».
Она разрешила Элвуду работать в лавочке после уроков и по выходным. Половину недельного жалованья внук должен был отдавать на хозяйственные расходы, а половину откладывать на колледж. Прошлым летом он упомянул, что хочет поступить туда, вскользь, не придав этим словам особого веса. Положительный исход дела «Браун против совета по образованию» был маловероятен, а получение высшего образования кем-нибудь из родни для Гарриет казалось и вовсе чудом. Перед этим стремлением рассеивались любые опасения относительно работы в табачной лавке.
Элвуд аккуратно расставлял газеты и комиксы на проволочных стойках, стирал пыль с залежавшихся пакетиков с конфетами, раскладывал сигаретные пачки в соответствии с теорией Маркони об упаковках и их воздействии на «островок счастья в человеческом мозге». Временами он по-прежнему задерживался у раздела с комиксами и осторожно точно в руках у него динамит перечитывал их, но особым магнетизмом обладали новостные журналы. Сильное впечатление на Элвуда произвел журнал «Лайф» со всем присущим ему шиком. По четвергам стопку таких журналов привозил белый грузовик Элвуд научился узнавать его по скрипу тормозов. Рассортировав «возврат» и выставив на продажу новые поступления, он присаживался на корточки, даже не спускаясь со стремянки, раскрывал свежий номер журнала и отправлялся в путешествие по бесчисленным уголкам Америки.