Прошли дни, потом недели, и я начал уже спрашивать себя, буду ли я когда-нибудь снова писать; мне было непривычно проснуться утром и не слышать пьесы, которую мои мысли разыгрывали в моей голове на подмостках моего собственного театра.
Но в одно прекрасное утро, несколько дней назад, я проснулся и увидел того джентльмена, «Собирателя», который в ожидании сидел на краешке моей постели и который сказал: «В конце-то концов, напиши мою историю».
Обрадованный, впервые за полтора месяца я позвал свою дочь Александру и надиктовал ей этот рассказ.
Надеюсь, что, сравнив рассказы «Куколка» и «Собиратель», вы поймете: несмотря на разделяющее их время, моя способности распознать метафору не изменилась.
Разумеется, мои писательские способности, когда я писал «Куколку», были гораздо примитивнее, однако сама идея была сильная и достойная внимания.
Рассказ «Дело вкуса» стал следствием того, что в течение долгого времени в моей жизни мне приходилось сталкиваться с пауками: то в поленнице, когда я жил в Тусоне, или по дороге в Мехико, когда мы увидели такого огромного паука, что даже вышли из машины, чтобы рассмотреть его поближе. Он был крупнее моей ладони, ужасно красивый и мохнатый. Вернувшись в Калифорнию, я перво-наперво столкнулся с тем, что в каждом гараже в Лос-Анджелесе прячутся несколько дюжин пауков «черная вдова», так что надо быть осторожным, чтобы тебя не укусили эти ядовитые создания. А потом ты начинаешь думать: интересно, каково это, когда у тебя скелет снаружи, а не внутри — так что я развернул эту идею в рассказе «Дело вкуса», где нарисовал мир живущих на далекой планете пауков, которые гораздо умнее, чем прилетевшие к ним инопланетные астронавты. Этот рассказ стал началом замысла киносценария, озаглавленного «Пришелец из космоса» («It Came from Outer Space»), который я написал для студии «Юниверсал» несколько месяцев спустя. Так благодаря истории, захватившей мое воображение, я стал работать на студии и сделал неплохой фильм.
Что касается других рассказов этого сборника, большинство из них родились в моей голове практически мгновенно, и я едва успевал их записывать.
Однажды, полгода назад, я подписывал книги вместе с одним из своих молодых друзей, и мы стали с ним болтать об индейских казино, разбросанных по всем Соединенным Штатам. Неожиданно я сказал своему молодому приятелю: «А что, если кучка пьяных сенаторов проиграет Штаты владельцу какого-нибудь индейского казино»?
Не успел я это сказать, как тут же закричал: «Дай мне карандаш и бумагу» — набросал идею, а несколько часов спустя закончил писать рассказ.
Полгода назад, просматривая «Нью-Йоркер», я наткнулся на серию фотографий бедных оклахомцев, сделанных как будто в тридцатые годы, когда они подались на запад по шоссе 66. Прочтя дальше, я обнаружил, что это были вовсе не оклахомцы, а нью-йоркские модели, наряженные в старые одежды и позировавшие в Нью-Йорке не ранее чем год назад. Это открытие настолько поразило и разгневало меня — как такая трагическая страница нашей истории могла стать темой для модного показа?! — что я написал рассказ «Шестьдесят шесть».
Эта книга также исполнена привязанности к моим любимым писателям. Никогда в жизни я не испытывал ревности или зависти к таким почитаемым мною авторам, как Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Мелвилл, Эдгар По, Оскар Уайльд и другие. Мне бы только хотелось, чтобы мои книги стояли на полках библиотек рядом с их книгами.
Потому-то я настолько беспокоился о состоянии ума и творческих способностях Фицджеральда, что часто выдумывал всякие машины времени, чтобы вернуться в прошлое и спасти его от самого себя; конечно, это была невыполнимая задача, но этого требовала моя любовь.
В данном сборнике вы найдете меня в роли защитника веры, помогающего Скотти завершить труд, который он должен был завершить, и без конца увещевающего: не поклоняйся деньгам, держись подальше от киностудий.