Ничей - Алексей Борисов

Алексей Борисов

Ничей

Несколько слов от автора

«Раньше возможно было продвижение, был интерес, а теперь нет». Так отозвался о сегодняшних перспективах литературного творчества мой старый знакомый. Между строк подразумевалось: «Бросай уже ерундой заниматься. Кому сейчас книжки нужны?» Я не стал спорить. Ситуация действительно скверная. До чтения ли даже самым верным поклонникам?.. Но, думаю, всё равно не стоит отчаиваться. Надежда есть и в темные времена. К тому же бывает полезно заглянуть во вчерашний день можно найти ответы на вполне актуальные вопросы.

Зачем это?  произнес сумрачный голос.

Гаг поднял глаза. Над ним стояли двое какие-то незнакомые из местных, тоже совсем молодые. Гаг осторожно опустил голову южанина на траву и поднялся.

Зачем пробормотал он.  Откуда я знаю зачем?

Аркадий и Борис Стругацкие

«Парень из преисподней»

Часть первая

Козлы

Глава первая

Семейные ценности

Спикер областного парламента Хрюшников сидел за столом и ковырял в носу. Когда я сделал еще несколько шагов по ковру и присмотрелся, стало ясно, что ковыряет он не в носу, а в ухе. И не пальцем, а дужкой очков.

 Можно, Виталий Иванович?  повторил я.

 Заходи, Алексей Николаевич,  отозвался спикер.  Что у тебя там?

 Подписать кое-что надо.

Виталий Иванович вздохнул так, будто сию минуту закончил разгрузку вагона.

 Сколько раз я тебе говорил: бумаги на подпись сам не носи, передавай через консультанта? А?

 Там нюансы могут быть, Виталий Иванович. Комментарии могут потребоваться.

Спикер вздохнул сильнее.

 Комментарии потребуются вызову. Ох, Алексей Николаевич

 Что, Виталий Иванович?

 Всему вас учить надо. Сразу видно: не работали в обкоме.

 Да тут бумаг немного,  начал я.

Было в самом деле неловко, что оторвал занятого человека от дела. Выбил из колеи.

 Ладно, оставляй,  смягчился спикер.

Я мысленно перевел дух и приготовился дать задний ход. Тут двойная входная дверь за моей спиной скрипнула.

 Виталий Иванович, разрешите?  вслед за дверью проскрипел голос, по тембру сильно похожий на звук несмазанной петли.

Оборачиваться, чтобы понять, кто это, было необязательно.

 Заходи, Никифор Мефодиевич,  кивнул хозяин кабинета.

Обогнув меня заодно с приставным столиком, полубоком, немного шаркая при ходьбе, в святая святых законодательной власти проник консультант нашего спикера Никифор Мефодиевич Толиков. Меня он приветствовал едва заметным кивком и присел на стульчик напротив.

Никифора Мефодиевича в парламентском кругу знали все. Принят он был на полставки и отвечал за духовно-нравственную сферу. Лет ему было много. Даже очень много, и кое-кто поговаривал, что пора бы человеку на покой. В аппарате в таком возрасте уже не работали. Однако спикер к нему благоволил и принимал всегда без очереди («С острой болью», как шутил один наш коллега). Секрет проходимости был прост: во времена, не слишком отдаленные от нас, товарищ Толиков занимал высокую должность в управлении КГБ. А бывших чекистов, как известно, не бывает. Про его выдающиеся успехи на ниве нравственности и духовности ничего слышно не было, зато слухи и сплетни он носил начальству исправно.

Спикер шевельнул бровью и перестал ковырять очками в ухе. Никифор Мефодиевич покосился на меня и, приподняв скрюченное тело над столом, забормотал что-то Виталию Ивановичу в другое, свободное ухо. Спикерская бровь поползла вверх. Я попробовал прислушаться.

 Алексей Николаевич, погуляй!  оборвал мои попытки спикер.

Подрагивая кистью правой руки, Никифор Мефодиевич продолжил едва слышное бормотание. Мне почудилось, что прозвучала знакомая фамилия, но проверить это ощущение я объективно не успевал.

Предупредительнейшая Алевтина Викторовна в первой приемной читала популярный у аборигенов таблоид «Энциклопедия здоровых импульсов». По-моему, ту ее часть, где повествуется о внебрачной жизни эстрадных звезд.

 Что-то у нас Никифор Мефодиевич какой-то взволнованный,  попытался я прозондировать почву.

 Ой, не знаю, Алексей Николаевич,  откликнулась она, подняв голову от газеты.  Ничего не говорил, сразу вошел.

Пришлось мне отправиться восвояси. Там, под дверью моего кабинета, переминался с ноги на ногу очередной гость. Я мысленно застонал, потому что после визита к спикеру, как всегда, хотелось немного побыть наедине с собой. Да и голова после вчерашних излишеств еще побаливала.

Гостем оказался собственный корреспондент агентства «Интерксерокс» Василий Онищенко.

 Привет! Какие новости у пресс-службы?  заулыбался он.

 Спикер с утра ковырял в ухе,  ответил я.

 Что?

 Ничего. Шутка,  я погремел ключами.  Заходи, раздевайся, ложись.

 Сам всё шутишь,  сказал Онищенко, усаживаясь на стул.  Скучно живете у себя в парламенте. Ни скандалов, ни сенсаций.

 Стабильность в регионе. Всё под контролем.

 Давай, что ли, сами что-нибудь придумаем,  продолжал развивать свою мысль Онищенко.  Нельзя же так постоянно.

 Кто сказал, что нельзя? Ты вон у губернатора бываешь на брифингах, вот и попроси его подкинуть парочку сенсаций.

 Там у нас договорные обязательства знаешь, на какую сумму?

 Знаю. Кофе хочешь?

 Растворимого?

 Ну, ты буржуй!  я изобразил на лице праведный гнев.  У нас организация бюджетная, бедная. Другого напитка не держим.

 Знаем, какая вы бедная организация,  усмехнулся Онищенко.  Ладно, наливай.

 Налью, когда закипит. Включи чайник,  и я потянулся к свежим газетам.  Прессу вот еще не видел. Может, там и есть какой-нибудь скандал.

 Я тоже не видел,  оживился Онищенко.  Дай мне что-нибудь из ненужного.

 Всё у нас нужное, всё важное. Держи вот «Факты и комментарии», насладись пока.

 Да чем там наслаждаться?

 Версткой насладись, если больше нечем,  посоветовал я, листая одной рукой «Негоциант».

Электрочайник забулькал и щелкнул.

 Смотри-ка, твоего начальника приложили,  сказал Онищенко.

 Хрюшникова?

 Нет, Забегалова.

 Тоже мне начальник Кого-кого приложили?  от удивления я даже отложил «Негоциант».

 Забегалова.

Я действительно оторопел.

Управляющий делами областного парламента товарищ Забегалов был в аппарате личностью легендарной. Спикеры сменяли друг друга, а Валентин Юрьевич не только оставался на плаву, но с каждой такой сменой двигался наверх. В прошлом деятельный комсомольский вожак, первый и единственный публичный шаг он сделал, издав книжку. Произведение представляло собой адаптированный вариант старой курсовой работы Валентина Юрьевича. Из работы был убран эпиграф (цитата из доклада Брежнева съезду КПСС), а сам текст практически не претерпел изменений. Курсовую работу студент Забегалов посвятил истории вузовской комсомольской ячейки. В современном кратком предисловии к ней говорилось, что задача воспитания молодежи одна из важнейших на нынешнем этапе развития. На этом вся публичность Валентина Юрьевича закончилась. Дальнейшая его деятельность протекала под плотным покровом канцелярской тайны

Я пробегал глазами полосу «Фактов и комментариев», когда в кармане задергался мобильник. Режим вибрации я включал, идя на высочайший прием, а потом порой забывал отменить. Номер был знакомый.

 Давай чуть позже перезвоню, а?

 Как куролесить, так сейчас, а как поговорить, попозже?  раздалось в трубке.

 Давай, давай. Потом наберу. Народ у меня,  я дал отбой.

И тут, как будильник «Маяк» (у меня в детстве был такой), пулеметно затарахтел аппарат внутренней связи. Онищенко сочувственно посмотрел на меня.

 Алексей Николаевич, зайдите ко мне.

Это был голос управляющего делами.

Лифт вознес меня тремя этажами выше. Здесь ремонт был явно лучше и свежее, чем у нас. И пол коридора устилала ковровая дорожка не грязно-красного, а зеленого цвета, успокаивающего нервы. Прикидывая возможный ход беседы, я двинулся в сторону приемной управделами. Одна из дверей на моём пути была распахнута, и красовалась на ней табличка «Ядрёная Россия». Миновать ее ускоренным шагом не удалось.