Думается, что именно отсюда возникает та общая позитивная тональность, в которой о нем говорят почти все авторитетные и талантливые авторы. Даже М. Ю. Лермонтов, комически изображающий французов в «Бородино» («Постой-ка, брат мусью»), не забывает всерьез им попенять:
Однако художественных произведений, где Наполеон позитивен, вполне достаточно. Он весь «буря и натиск». Неукротимый, с развевающимися волосами, с умным и глубоким взглядом, он притягивает к себе простого солдата, вельможу и прекрасную даму. Простой солдат готов идти за императором на край света и умереть с его именем на устах. Вельможа радуется действенной политике и глубоким переменам после долгих лет застоя. Жозефина де Богарне восхищается отсутствием у него светскости, умным челом и мужеством главнокомандующего французской армией, который обратил на нее льстящее ей внимание.
Как писал А. С. Пушкин,
Такое убранство можно было найти в кабинете не только Евгения Онегина, но и многих других европейских денди. Возможно, для них Наполеон воплощал идею цельной гармоничной личности. Хотя это было утопией, иллюзорным воплощением высшего слияния человека и природы, неординарности и исключительно сти художественной натуры.
Иллюзии посещали также и другие головы, людей иного порядка тех, кому выпало властвовать. Некоторое время в Европе поговаривали о браке Наполеона с русской принцессой; известно, что Бонапарт неофициально обсуждал возможность сватовства к великой княжне Екатерине Павловне. Такой жених не мог понравиться ее матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне. Для своей дочери она предпочла принца Ольденбургского: он и родовит, и России ближе. Однако пришло время, когда в Австрии для Наполеона нашлась другая принцесса Мария-Луиза, внучка знаменитой Марии-Терезии, дочь Франца II, которая не посмотрела на то, что новый властитель Франции не был порфирородным. «Высшее общество составляет в Европе одно семейство». Так писала и говорила Жермена де Сталь; ее слова повторил и Пушкин[6]. Новый союз надолго определил политическую карту Европы.
Факт «отказа» Екатерины Павловны от брака с новым союзником России отозвался в русской литературе. Гавриил Державин создал «Послание к великой княгине Екатерине Павловне о покровительстве отечественной литературы». На ту же тему написана его трагедия «Евпраксия». Личность Екатерины Павловны была подвергнута активной мифологизации. Во многих драматических произведениях десятых годов XIX века можно было встретить подобную коллизию, так же как подчеркнутую мысль о том, что перед лицом столкновения с неизмеримо сильнейшим неприятелем, предлагающим постыдный мир, отрицательные персонажи предлагают пойти на унижение, а благородные (такими Державин видит С. Н. Глинку, Л. Н. Неваховича, А. А. Шаховского) предпочитают принять бой.
Французская литература в этот период вступила в эпоху романтизма, накал которого постепенно возрастал. Однако и жанры прошлого, XVIII века были еще в ходу. Это в первую очередь мемуары. Написать историю своей жизни значит выиграть поединок с вечностью. Записки, биографические заметки или мемуары пишут все, кто берется за перо. Это и короли, и министры, и вельможи, и придворные дамы, и военачальники, и судейские, и прелаты, и профессиональные писатели. Часто они затрагивают события небольшой давности, которые, однако, отошли уже в прошлое. Мемуаристы рассказывают о любовных интригах, воинских подвигах, высоком благородстве или расчетливой подлости. В начале XIX столетия все мемуары приобретают романтическую окраску.
«Повивальная бабка французского романтизма» (Белинский) Жермена де Сталь (17661817) встречалась в Петербурге и Москве с некоторыми из перечисленных выше русских авторов. У нее сложилось свое представление о русской литературе, которая к тому моменту, с ее точки зрения, недостаточно оформилась. С ней вполне согласился А. С. Пушкин, писавший в незаконченной статье «О ничтожестве русской литературы» (1834), что французская литература уже с начала XVIII столетия обладала всею Европою, к которой присоединилась и Россия с того момента как «при стуке топора и при громе пушек» Петр Великий ее «спустил со стапелей»[7].
«Удостоенная Наполеоном гонения» (Пушкин), обреченная на жизнь в Швейцарии и блуждания по Европе, де Сталь повсюду подвергала императора критике. Поклонница Великой французской революции, хотя и конституционалистка, она называла Наполеона порождением великих лет, которые он постарался смазать и забыть. Если революция его «отец», то он «отцеубийца». Учителями де Сталь были принятые в салоне ее матери писатели-просветители, авторы XVIII столетия, пафос и риторику которых Жермена неплохо усвоила. Наполеон не терпел «идеологов» (негативное слово в его словаре), поэтому постарался от этой дамы избавиться, отправив ее в ссылку. Во многих своих работах Жермена де Сталь высказала всё, что думала о «чудовище».
Другой французский романтик, автор «Атала» и «Рене» Франсуа Рене де Шатобриан (17661848), дипломат в Риме до Наполеона, ожидавший от Бонапарта приличной дипломатической должности, думал об этом странном, но безусловно обаятельном человеке несколько по-иному. В опубликованных посмертно «Записках» он многое рассказал из того, что при его жизни еще невозможно было проговорить. Занятия этого писателя политикой и дипломатией, историей и эссеистикой позволяют с доверием отнестись к его оценкам, тем более что он стал теоретиком монархии, и это особенно интересно прозвучало в его труде «О Наполеоне и Бурбонах» (1814).
И наконец, всемирно прославленный автор психологических романов, еще во многом романтик, но уже реалист Стендаль (17831842), служивший офицером-интендантом в армии Наполеона, написал, как известно, две книги о Бонапарте: «Жизнь Наполеона» и «Воспоминания о Наполеоне». Его суждения о французском полководце отличаются от суждений его знаменитых при жизни современников. Он идеализирует молодого республиканского генерала, но в то же время демонстрирует ошибки императора.
Отражение Наполеона и войны с Россией во французской художественной литературе помогает точнее представить, какими были в европейском и отчасти в мировом общественном сознании цели, задачи и деяния Наполеона в России.
Пьер-Анри Бейль, известный небольшому числу современников под именем Стендаля, начал свои «Воспоминания о Наполеоне» в 1816 году. Работа продолжалась до тридцатых годов. Слово «воспоминания» (mémoire), появившееся для обозначения этого произведения в русском переводе, в данном случае не совсем точное, поскольку по сути этот неоконченный труд писателя авторизованная история Франции эпохи Наполеона, на которую пришлась жизнь писателя. Стендаль не притязает на особенную литературность своих воспоминаний, но все-таки пишет так, «как хотел бы видеть историю Франции, написанную кем-то другим». Его цель знакомство читателя «с исключительным человеком, которого он при жизни любил и после смерти уважает значительно более тех, кто пришел ему на смену»[8]. Отдельные главы из обеих книг издавались во Франции в пятидесятые годы XIX столетия, а полный текст того и другого сочинения был напечатан лишь в 1929 году.
Имя Бонапарта Стендаль впервые услышал в 1796 году в связи с сообщениями о поразительных победах итальянской армии. И поскольку значительная часть жизни Стендаля-дипломата, консула в Милане, оказалась связанной с Италией, наиболее подробно он пишет об итальянских кампаниях Бонапарта. Устанавливая отдельные факты и делая пояснения, возможно будет приобщить французов к гражданственности. «Любовь к Наполеону, пишет он, единственная страсть, сохранившаяся во мне, но это отнюдь не мешает мне видеть недостатки его ума и жалкие слабости, которые можно поставить ему в упрек». После такого заявления все равно ожидаешь панегирика, но Стендаль хотя и воздает должное романтизму, окрасившему его эпоху, тем не менее очень серьезно подходит к сущности данной исторической фигуры. Источники, которыми он пользуется для анализа деятельности выдающегося современника, многочисленные опубликованные при его жизни исторические труды: «История Наполеона» Корвена, 1827; «История Наполеона» Вальтера Скотта, 1827[9]; «Политическая и военная жизнь Наполеона» Жомини, 1827; «История французской революции» Тьера; «Воспоминания» Бурьена; «Мемориал с острова Св. Елены» Ласказа, 1823, а также «Мемуары Наполеона, составленные генералами Гурго и Монтолоном», 18221827.