Что касается Сюзанны Что ж, Сюзанну вообще лучше не оставлять одну. В последний раз, когда она гостила у нас, то принялась готовить тосты, в итоге кухня чуть не загорелась, дыма было-о-о-о! Она утверждает, что это несчастный случай, но я уверен, она сделала это специально. Потому что они такие, эти Бальбуэны. Я не знаю, слышали ли вы об Аттиле и гуннах. Это было племя воинов. Про них говорили, что везде, где они проходили, трава больше не росла, потому что они всё ровняли с землёй. Что ж, по сравнению с Бальбуэнами эти гунны просто нервно курят в сторонке.
В общем, узнав о приезде этих типов, я полдня безо всякой цели бродил по городу, убивая время. Погода была ужасная, ветер дул пронизывающий, как будто не июнь на дворе, а ноябрь. Наверное, он дул с гор. Чтобы окончательно не замёрзнуть, я решил ненадолго зайти к своему другу Камуньясу. Я сидел там до тех пор, пока его мама меня не выгнала.
Иди домой, Пакет, сказала она. А то твоя мама будет волноваться.
Но я не пошёл домой. Вместо этого я решил прогуляться по городской площади. У входа в пекарню я встретил Томео, и мы немного поболтали о завтрашней игре.
Думаешь, у нас есть шансы? спросил он меня.
Без понятия.
Интересно, если нас разобьют, против кого мы будем играть, чтобы избежать выхода во второй дивизион?
Томео, я не знаю.
А что ты вообще знаешь? нервно сказал он. Я пошёл домой. До завтра.
Мне идти домой по-прежнему не хотелось, и я продолжил наворачивать круги по городу. Около школьных ворот, к которым ноги как-то сами меня привели, я встретил Раду, нашего уборщика. Он был очень крупный и неразговорчивый, родом из какого-то города в Румынии, названия которого я сейчас не могу вспомнить.
Что ты здесь делаешь так поздно, Пакет? спросил он.
Я пожал плечами.
Думаю о том, о сём.
Слишком много думать вредно! сказал Раду.
А ты разве никогда не думаешь? спросил я.
Иногда я думаю о своей стране, скучаю по ней, и мне становится грустно, сказал Раду. Иногда о футболе, и тогда мне делается весело. А больше я ни о чём особенно не думаю.
С этими словами он закрыл входные ворота в школу. Я уже говорил, что наш уборщик мало говорит и не отличается особой любезностью. Но меня это вполне устраивает: Раду есть Раду. Я посмотрел на часы: без десяти девять. Почти ночь. Может быть, когда я вернусь домой, Бальбуэны уже уберутся. Мне показалось, что вернуться к девяти будет вполне логичным. Так мне, вероятно, ещё достанется ужин, а выговор за позднее возвращение, может, и не достанется. Но чтобы успеть к девяти, нужно было поторапливаться, а меня мои ноги просто не хотели нести. Я шёл очень медленно. Так медленно, как только может идти мальчик моего возраста. Наконец, я подошёл к двери своего дома. Внутри было тихо. Хороший знак. Я позвонил в звонок. «Пусть их не будет! Если окажется, что они наконец уехали, обещаю, всё лето буду убирать свою комнату, заправлять постель и вести себя хорошо!», взмолился я про себя.
Дверь открыла мама. У неё было очень серьёзное лицо. На секунду мне показалось, что всё действительно вышло так, как я хотел. Бальбуэны испарились. Но через мгновение за маминой спиной показался мой отец с пивом в руке. И сказал, улыбаясь до ушей:
Смотрите, кто приехал!
Что ж, по крайней мере, убирать свою комнату всё лето мне не придётся.
5
Папа, зачем ты закрываешь все окна? Дома дышать нечем!
Это не я, это Windows приказал мне закрыть все окошки!!
И давай ржать. Похоже, мой отец и Себастьян Бальбуэна уже перешли в стадию анекдотов. Когда они в неё переходили, их было уже не остановить. Они рассказывали один и тот же анекдот по три-четыре раза, не переставая смеяться, а потом, на случай, если вы не до конца оценили всю остроту шутки, рассказывали его снова.
Окошки, сказал Себастьян. Ты понял, Пакет?
И опять смеяться. Тем временем в гостиной два брата Бальбуэна играли в Плейстейшен, в CR Turbo Extreme в новую расширенную версию!
Привет, Пакет, сказал Санти.
Мы поставили новую версию, не возражаешь? буркнул Себас. Увидели коробку в твоей комнате и не смогли устоять.
Но она была запечатана! Я специально берёг её на тот день, когда уроки закончатся, чтобы поиграть!
Я не мог поверить, что они сделали что-то подобное.
Ну, уроки закончились, вот мы и решили открыть! пожал плечами Себас, как ни в чём не бывало.
Кроме того, эти печати и упаковка всё это просто взывало: откройте нас как можно скорее! хихикнул Санти и дал мне пинка. И вообще, сначала подрасти, а потом командуй!
И тут по лестнице спустилась Сюзанна играя на тромбоне! Она пыхтела изо всех сил. А из тромбона тем временем вылетали ужасные звуки, не похожие на музыку. Но она всё равно продолжала дуть.
Привет, Пакет, сказала Сюзанна. Извини, я сейчас не смогу уделить тебе много внимания, мне нужно практиковаться с моим тенор-тромбоном. Ты, кстати, в курсе, что существует семь различных типов тромбонов?
Не в курсе, сказал я, хотя это последнее, о чём мне хотелось знать в ту минуту.
Ты больше не играешь на пианино?
Я сейчас увлеклась тромбоном, это сложнее, но я хорошо играю, кажется, у меня к этому способности, сказала Сюзанна.
И снова принялась дуть, извлекая из инструмента отвратительные звуки.
Прекрасно, сказал я.
Дела становились всё хуже и хуже. Сюзанна ходила по дому, ни на секунду не переставая играть на проклятом тромбоне.
А-а-а-а-а, Пакет, какая радость видеть тебя, какой ты стал большой, сказал Себастьян Бальбуэна, взъерошив мне волосы. Да, росточком ты всё ещё маловат, но повзрослел, повзрослел! У тебя уже, наверное, и девочка есть?
И не одна, подтвердил мой отец.
Иди ж ты? И не говори!
И эти двое снова принялись смеяться. Тут в гостиную вошла мама с полным подносом жареных пирожков.
Привет, дорогой, сказала она, обращаясь ко мне. А у нас Бальбуэны в гостях, они останутся на ужин.
Да, да, ужин, сказал Себастьян, который, увидев пирожки, прыгнул к подносу и принялся глотать их по два сразу.
Мама смотрела на меня широко раскрытыми глазами, как бы говоря: «Вот попали, так попали».
Ты не видел своего брата? спросила она.
Конечно, видел. Я видел Виктора, когда он убегал из дома со всех ног: очевидно, с тех пор он так и не вернулся.
Я не видел его весь день, сказал я, нагло солгав. Может, он делает какую-то работу для класса.
Каникувввы, а он всё твудивтся увница, сказал Себастьян с набитым ртом.
Каждый раз, когда он принимался говорить, у него изо рта вылетали кусочки еды. И мне приходилось уклоняться, чтобы не быть оплёванным с ног до головы. Не переставая жевать, Себастьян сказал:
Хуана, ты должна дать мне рецепт этих пирожков. Они просто роскошные. Я возьму ещё два, если ты не против А ты, Пакет, перестань дёргаться. Что с тобой не так?
Стоило мне остановиться на секунду, как шмяк! Кусочек пирога прилетел мне в лицо. Фу! Это было отвратительно.
Кусочек пирожка упал тебе на нос, так смешно! как ни в чём не бывало сказал Себастьян. А потом протянул руку, снял кусок пирога с моего лица и положил обратно себе в рот. Мама родная! Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Я сделал шаг назад и чуть не упал в обморок от жуткого звука, который ворвался в моё ухо.
Тромбон!
Тебе нравится, Пакет? спросила Сюзанна. Скажи, похоже на пение ангелов? Говорят, это самый совершенный инструмент в мире.
Да, да, очень похоже, сказал я, осторожно притрагиваясь к своему уху и пытаясь понять, лопнула у меня барабанная перепонка или нет. Но я предпочитаю слушать это ангельское пение издалека, если ты не против, добавил я, пятясь.
Эй, гном, походу, эта штука сломана, сказал Санти.
Я обернулся. Санти стоял перед Плейстейшен, с джойстиком в руках Джойстик был расколот пополам!
Первый раз вижу такие хрупкие джойстики, сказал он и заржал. Прости, Пакет, я куплю тебе новый.
А мой вроде работает пока, заявил Себас и принялся колотить джойстиком по приставке, словно проверяя его на прочность.