Голубцова вернулась, пока я спала, и уже сама мирно посапывала в углу на своей кровати. Дашка с Маринкой еще не пришли от соседей.
Немного пошарив на полу у батареи и на стульях, все же решилась толкнуть Надьку.
Надя! Где моя сумка?
В нашей холодной войне трое против одного Голубцова частенько перекладывала наши вещи, яро отстаивая свою территорию. Подоконник как раз был поделен между нами с ней напополам.
Чего?
Надька зевнула и высунула нос из-под одеяла.
Сумка моя где? Я ее на подоконник ставила.
На помойке, она снова зевнула и отвернулась к стенке.
Что?
Что слышала. Я предупреждала не лезть на мою территорию. Так что давай, беги, может, еще выиграешь битву с бомжами.
Ты совсем! Это не смешно, где мои вещи?
Я же сказала, в окно выкинула.
Выкинула в окно? Мою сумку, где лежали документы, кошелек и пачка денег, которую мне дал Валиев?
Дура.
Я выдрала подушку у Надьки из-под головы и ударила ее этим ортопедическим чудом.
Там деньги и документы.
Какие у тебя там деньги?!
Идиотка.
На волне злости я не раздумывая открыла окно и выбросила туда коробку с Надькиной косметикой.
Лейкина, ты ты
Голубцова вскочила на ноги и метнулась к подоконнику.
А что? Разве там было что-то ценное?
Ну все, готовься, это война, злобно выплюнула Надя и побежала к двери. Я ринулась за ней следом.
К счастью, общага открыта до двенадцати и нам без труда удалось пронестись мимо вахты.
Мы чуть ли не наперегонки бежали на другую сторону корпуса, а когда добрались до нужной точки, Надька кинулась к разбитой коробке со своими склянками.
Ты хотя бы представляешь, сколько эти румяна стоили? А пудра? А духи?
А ты хотя бы представляешь, что было в моей сумке?
Я дернулась в сторону и подобрала свою пропажу, на которой уже была с мясом выдрана молния. Внутри валялись тетради, жвачка, косметичка и шнур от зарядки.
Кто-то спер даже мой адаптер. О кошельке можно вообще не говорить.
Сто тысяч. Хорошо хоть паспорт на месте.
Теперь Марк точно от меня не отстанет. Придется брать деньги из накопленных, снимать со счета
Из-за своей глупости я теперь в минусе на сто тысяч рублей. Да как же так?
Понимание того ужаса, в который я угодила, приходит не сразу. Я вполне спокойно поднимаюсь на четвертый этаж, захожу в комнату и снимаю кроссовки.
Сумку все еще прижимаю к груди. Сажусь на кровать, но собственного присутствия в комнате не ощущаю. Мыслями я далеко за гранью нашей вселенной.
Телефон снова пиликает. Вздрагиваю, сжимая его в ладони.
Я ошиблась, до этого мне пришло оповещение от МЧС. Зато сейчас действительно написал Марк.
«Я приехал».
Да чтоб ты провалился, всхлипываю и засовываю сумку под кровать.
Надька сидит за столом и квохчет над своей коробкой с разбитой косметикой.
Ты за это ответишь, Лейкина, шипит мне, когда я прохожу мимо.
Правда? А может, ты? У меня из-за тебя сто тысяч украли.
Че ты гонишь!
Я сегодня со счета сняла, хотела внести за обучение, сочиняю на ходу.
Надя поджимает губы. Видимо, все еще думает, верить мне или нет.
Правда?
Ага. А из-за тебя их теперь нет.
Можно камеры посмотреть
Ты там хоть одну видела?
Не знаю, но
Дура, пинаю ножку стула, на котором она расселась, и натягиваю пальто.
Ты куда?
Как куда? На панель, деньги зарабатывать.
Ев Я же не знала, ноет мне в спину.
Пошла ты.
Хлопаю дверью и плетусь к лестнице.
Выйдя на крыльцо, которое, кстати, только и попадает под камеры, выискиваю машину Валиева. Особо не напрягаюсь, тут не так много заниженных спортивных тачек.
Медленно шагаю по ступенькам и, завернувшись в пальто, открываю дверь, плюхаясь на сидение.
Дорогая кожа немного поскрипывает под моей наеденной пятой точкой, а в нос ударяет запах дорогого салона вперемешку с приятными мужскими духами.
Я в таком апатичном состоянии, что мне абсолютно плевать, как я сейчас выгляжу. Хотя лук еще тот: небрежный и наполовину распавшийся хвост на голове, пушистые домашние тапки, черные, затертые на коленках джинсы, растянутая футболка и пальто.
Привет, Валиев скользит по мне взглядом, но все, что я могу, это смотреть в одну точку прямо перед собой.
Еще немного, и лобовое стекло испепелится.
У меня сперли твои деньги, шумно выдыхаю и сразу слышу смешок.
Ты просто находка, Лейкина.
Марк откровенно надо мной угорает.
Ага.
Как?
Неважно, накрываю лицо руками, потому что то, как это получилось, просто достойно Оскара.
Я дам еще, не проблема. Но ты выполнишь мое условие.
Притвориться невестой. Да. Почему я?
Опять? На какой круг мы вышли? Я устал объяснять.
Дядя, наследство, ты подходишь, Лейкина Да, объяснения на высшем уровне, снова вздыхаю, разглядывая свои ногти. Что делать нужно?
На Марка стараюсь не смотреть, и так слишком тошно. А вид его довольной физиономии только подкинет дров в разгорающийся костер моего разочарования.
Пока прийти к нам на ужин.
Надеюсь, не сегодня? разгибаю колени, чуть вытягивая ноги, и смотрю на свои тапки.
Нет.
Марк прослеживает мой взгляд.
Свинка Пеппа? снова ухмыляется, разглядывая мои домашние носки с поросятами.
Рада твоей осведомленности о таких изысках. Когда ужин?
В пятницу.
Хорошо. Могу идти?
Вообще, я
Договорить ему не даю, резко ныряю вниз, задевая ухом руль. Место, где сейчас находится мое лицо, угадать несложно. А все потому, что Макс, мой парень, идет с приятелем со стороны магазина. Будет совсем некстати, если он заметит меня сидящей в дорогой тачке Марка.
Не так сразу, Лейкина. Я, конечно, понимаю, удержаться сложно
Наглая лапа ложится на мой затылок, и я не церемонясь хлопаю Валиева по руке, быстренько поворачиваясь лицом к потолку. Правда, тут же сталкиваюсь с самодовольной ухмылкой. Боже, как же он меня бесит.
Совсем? пихаю его кулаком в грудь. Убери руки.
У тебя справки, случайно, нет? На парах ты явно поспокойнее. Притворяешься нормальной?
Иди ты, закатываю глаза. Там парень в белой куртке к крыльцу шел. Он еще на улице или зашел в общагу?
Пальцы Марка ложатся на руль, и он вальяжно откидывается на спинку кресла.
Там еще.
Блин.
Твой парень?
Да.
Пригласим присоединиться? Так мило сидим, по-домашнему.
Он снова надо мной издевается.
В другой раз, мило улыбаюсь, начиная теребить поясок пальто. Еще там? спрашиваю минуты через две.
Там, там.
Он так нагло улыбается, что я начинаю соображать врет. Врет, гад.
Резко вскакиваю. Конечно. Никакого Макса тут уже в помине нет.
Я тебя убью, Валиев. Просто прикончу, толкаю его локтем в бок и тянусь к ручке двери.
Стоять.
Марк цепляет меня за воротник пальто и тянет назад. Впечатываюсь спиной в его грудь и затихаю.
Я же сюда не ради того, чтобы тебя увидеть, ехал. Пристегнись.
Что? Куда мы едем?
Надо.
Общага до двенадцати, меня не пустят.
Марк смотрит на часы, потом на меня.
Ладно. Вали. Завтра съездим.
Куда?
Завтра и узнаешь.
Хорошо, пожимаю плечами и сразу выскальзываю на улицу, стараясь больше не касаться Валиева и не смотреть на него.
Глава 4
Практически перебежками добираюсь до комнаты, в которой творится что-то невообразимое.
Дашка с тапкой в руках возвышается над Надькой, которая забилась в угол кровати.
Руки бы тебе оторвать, курица! орет Водолеева и швыряет в Надю тапку.
Я не знала. Я же не знала, рыдает Голубцова, бросая на меня умоляющий взгляд.
Даш, хватит, повышаю голос, и подружка делает пару шагов назад.
Ты из-за нее сто штук про
Успокойся, прикладываю пальцы к губам. Вернуть она все равно не вернет. Так что бить ее тапками необходимости нет, это не по-мо-же-т, выдыхаю и сажусь на стул. Она сама вам, что ли, рассказала? спрашиваю Марину, потому что она пребывает в спокойствии.
Ага. Мы из четыреста пятнадцатой пришли, а тут она, рыдает над своими склянками. Слово за слово, все и разболтала. Ну Дашка сразу в бой, если бы я ей тапок не подсунула, она б ее точно чем-нибудь потяжелее отлупила, с опаской косится на сковороду. А ты откуда вообще?