Она обязательно найдётся, Эв. Ласково сказала Натали, погладив подругу по плечу. Наверняка ей просто понадобилось немного времени, чтобы отдохнуть. Побыть подальше от домашних забот. Я-то знаю, как выматывает материнство и хлопоты по дому.
Грейс что-то рассказывала тебе? Намекала, что несчастлива?
Натали замялась.
Не то чтобы рассказывала, но это было и так заметно.
Что ты имеешь ввиду?
Может, пойдём куда-нибудь, посидим за чашкой кофе или чего покрепче? Ты, наверное, отвыкла от холодного воздуха Сент-Клера?
Словно в подтверждение на них из ниоткуда налетел ледяной порыв ветра, закружив полы пальто. Они двинулись к центру города и заглянули в ближайшую кофейню. Полупустой зал напомнил Эвелин, как далеко её забросило от Атланты, ведь там бы им пришлось искать свободные столики и бродить между заведениями ещё минут двадцать.
Пока они ждали кофе, Нат успела рассказать все местные новости, в своей привычной манере болтая без умолку. Эвелин успела узнать, что Перри, муж Натали, получил повышение в компании её зятя, и теперь они подумывают о том, чтобы купить вторую машину. «Что-то маленькое и красное, чтобы я могла забирать Картера и ездить по делам, не спрашивая разрешения у Перри», добавила Нат.
Получив свои заветные напитки, Эвелин решилась задать вопрос о своей сестре.
Ты говорила, что Грейс была сама не своя в последнее время
Я могу и ошибаться, Эв, но Грейс как будто изменилась. Стала какой-то рассеянной и опустошённой, будто тенью себя самой. Почти не улыбалась и при встрече спешила попрощаться, оправдываясь какими-то срочными делами. Я не психотерапевт, но мне кажется, она впала в депрессию.
Депрессия и Грейс понятия несовместимые. Та Грейс, которую помнила Эвелин, была весёлой и беззаботной, сродни Натали, а не ей самой. Если жизнь подкидывала ей неприятности, она лишь улыбалась и с лёгкостью перешагивала через них. Если Натали была права, и Грейс поддалась печали, значит, в её жизни произошло что-то серьёзное.
И она не упоминала, что могло так повлиять на неё?
Мы не так близки с Грейс, как с тобой, чтобы делиться друг с другом наболевшим. Если с ней что-то и происходило, лучше спроси свою маму. Уж кто-кто, а Мэри всегда была для неё опорой и лучшей подругой.
Эвелин покачала головой.
Вряд ли мама что-то знает, иначе рассказала бы и мне.
Она, наверное, безумно переживает.
Конечно! Её дочь пропала без вести, а у полиции ни одной зацепки, куда она могла запропаститься. Эвелин минуту помолчала и осторожно спросила: Как думаешь, Грейс не могла ну знаешь просто сбежать от всего этого?
Как твой отец?
Если у неё и правда была депрессия, то это вполне возможно.
Она бы никогда не оставила Эмму и своего мужа. У неё чудесная жизнь.
Эвелин молча кивнула. Как часто нам кажется, что чья-то жизнь замечательна, а на деле всё оказывается совсем не так?
Когда Эвелин распрощалась с Нат и вернулась домой, мама уже готовилась ко сну.
Как прогулялась? С натянутой улыбкой спросила Мэри, скрывая волнение за Грейс.
Встретила Натали, и мы посидели в кафе. Поболтали о жизни, так что, можно сказать, прогулка удалась. Как там Эмма?
Мэри перестала возиться с подушками на кровати и тяжело опустилась на неё, хотя весила, как пёрышко.
Девочка слишком мала, чтобы что-то понять. Отец сказал ей, что мама уехала, чтобы повидать дальнюю родственницу, поэтому Эмма не задаёт лишних вопросов. Только спрашивает, когда мама вернётся, а я не знаю, что на это ответить.
Скоро. Тихо произнесла Эвелин, целуя маму в лоб. Говори ей, что мама скоро вернётся. Вот увидишь, так и будет.
А если нет? Нижняя губа Мэри зашлась в тряске. Как объяснить четырёхлетнему ребёнку, что один из её родителей больше никогда не вернётся домой?
Так же, как ты объясняла это нам.
Не хочу проходить через это снова.
Тебе и не придётся. Грейс сама всё объяснит, когда вернётся к нам. Ложись спать, утром все печали рассеются.
Мэри забралась в постель, как маленькая девочка, и Эвелин укрыла её пуховым одеялом, хоть раз в жизни беря на себя заботы о матери, как та делала это всё детство.
Помнишь, я всегда говорила это вам с Грейс перед сном? Предаваясь воспоминаниям, улыбнулась Мэри.
И это действительно работает.
Это не сработало. Всю ночь Эвелин проворочалась в кровати, то погружаясь, то выходя из дрёмы. Сны смешивались с реальностью и превращались в фантастическое кино. Рассвет ещё не пожаловал в город, а Эвелин уже спустилась на кухню, не в силах больше бороться с беспокойным сном.
В это время Атланта уже стояла на ногах. Бретт бы давно выбрался из тёплой постели и читал газету, пока Эвелин готовила бы завтрак. Бретт был из тех, кто предпочитал старину всему новому, поэтому, несмотря на то, что был подписан на кучу новостных интернет-порталов, шуршание газеты по утрам было его любимым ритуалом.
Перед тем, как выключить свет вчера вечером, Эвелин захотелось услышать его голос. Они давно не расставались больше, чем на день, и не привыкли спать порознь. Не считая недавней деловой поездки Бретта в Нэшвилл . Односпальная кровать без сильных рук, обнимающих сзади, казалась чужой и холодной. Проговорив полчаса, Бретт пожелал ей спокойной ночи и напомнил, как сильно её любит.
Я приеду, как только ты позовёшь. Хочу, чтобы ты знала это.
При мысли о Бретте Эвелин утонула в цунами теплоты и невольно улыбнулась. Пока он ждёт её в их квартире в Атланте, всё будет хорошо.
Стук в дверь подействовал, как таблетка после похмелья. Резкое отрезвление вывело Эвелин из задумчивости.
Полседьмого утра, за окном темень, мама ещё спит. Кого притащило сюда в такую рань?
Выглянув из окна около входа, Эвелин разглядела лишь чьё-то плечо в полицейской форме. Свет фонарей освещал дорогу около дома и патрульную машину, припаркованную у бордюра. Холодок живо промчался по всем конечностям Эвелин, и она запахнулась в домашний халат, что в её комнате на спинке стула оставила мама. Попыталась дышать ровнее. Столь ранний визит полиции ничего хорошего не предвещал.
Дверь скрипнула, когда Эвелин приоткрыла её.
Доброе утро, раздался низкий мужской голос.
Половина лица гостя была скрыта тенью, но Эвелин без труда узнала его.
Джеймс?
Эвелин?
Молчание зависло на пороге. Оба разглядывали друг друга, будто эта встреча была самой невозможной во вселенной.
Ты вернулась? Удивлённо спросил полицейский, когда пришёл в себя.
На время. Уклончиво ответила Эвелин, всё ещё заворожённо глядя на визитёра.
Он почти не изменился. Разве что стал ещё привлекательнее и серьёзнее, чем Эвелин могла припомнить. Стал короче стричься и стал шире в плечах, но всё так же носил полицейскую форму и не знал, куда деть руки, когда разговаривал с ней.
Твоя мама дома? Мне нужно поговорить с ней.
Она ещё спит, но я могу позвать её, если это важно.
Глаза полицейского потемнели, хотя свет из прихожей теперь ясно освещал его лицо. Ему не нужно было говорить, насколько это важно. Всё было понятно и без слов.
Проходи, Эвелин открыла дверь шире. Сейчас я приведу маму.
Джеймс ОХара неуверенно ступил в дом, но не пошёл дальше прихожей. Он сложил руки на ремне, наконец найдя им разумное применение, и глядел вслед Эвелин, которая поспешила по лестнице наверх.
Джеймс!
Обеспокоенный голос Мэри Хартли прозвучал раньше, чем появилась она сама. Хрупкая, не выспавшаяся, в кое-как накинутом халатике и протёртых на пальце тапочках, она спустилась по ступеням, держась за перила, чтобы не упасть. Ноги не желали идти, подкашиваясь при каждом шаге. Эвелин шла следом, с беспокойством поглядывая на мать и готовая в любой момент подхватить её.
Почему ты здесь? Допытывалась Мэри, пытаясь по лицу полицейского разузнать, что могло заставить его вытащить её из постели. Что случилось?