В смысле завтра?!
Он аккуратно намазывал круассан маслом:
А что тебя смущает?
Надо же собраться
Так у тебя целый день на это! Поверь мне, на море ты все равно будешь носить только шорты и майку, ты и здесь-то из них не вылезаешь Так что возьми смену, все. Ну, понятное дело, белье, купальник
Понятное дело
Расслышал он язвительные нотки?
Но Артура этим было не задеть, мама нас обоих называла «сибирские язвы», хотя ни он, ни я никакого отношения к Сибири не имели, я даже не была там никогда.
Ты когда-нибудь был в Сибири?
Артур даже перестал жевать, но хоть не подавился.
Эк тебя занесло Был. В Кузбассе, в Томске, в Новосибирске А что?
Как ты там оказался?
По работе, коротко отозвался он, сосредоточенно глядя в чашку.
Там действительно плавала чаинка, просочилась как-то, но ясно, что ему просто не хотелось обсуждать со мной дела. И это меня задело
Ты же говорил, что мы теперь напарники!
Он устремил на меня удивленный взгляд:
Те дела закрыты.
Будут другие. Осенью ты обещал взять меня помощницей. Я была уверена, что мы вместе будем заниматься расследованиями Ты отшиваешь меня?!
Отшиваю? Артур хохотнул. Да ладно тебе, Сашка! Тебе всерьез хочется и дальше возиться в кровище?
Неужели он и впрямь не понимает? И мне придется разжевывать очевидное? Стараясь не отводить взгляда и даже не моргать, я проговорила медленно и отчетливо, точно обращалась к умственно отсталому:
Мне необходимо чем-то занимать голову. Иначе я сойду с ума, потому что не могу думать ни о чем кроме Ты знаешь.
Я тоже, неожиданно признался он, и лицо его дрогнуло, на миг став уродливым. Хотя мне казалось, его невозможно чем-то испортить
Тем более. Раз ты меня понимаешь
Артур посмотрел на меня с надеждой и склонил голову набок, как пес, пытающийся угадать желание хозяина:
А ты не можешь занять себя чем-то другим? Менее жутким. Моя работа не из самых веселых, Сашка.
У меня и жизнь не самая веселая, если ты заметил Минус на минус дает плюс.
Дернув бровями, он кивнул с серьезным видом:
А ты заслуженно заработала свои девяносто баллов Или сколько там?
По математике девяносто два. По русскому девяносто пять.
Ну, неважно, прервал он с беззаботностью, напомнившей мне мамину.
Все в мире напоминало мне о ней.
Башка у тебя варит, задумчиво проговорил он и вновь набил рот круассаном.
Я свой уже доела ничто не может отбить мне аппетит, хотя во мне сорок пять кило Теперь я просто потягивала чай, наблюдая за Артуром поверх чашки. Мой взгляд отвлекал его и от размышлений, и от еды, и легче было ответить мне поскорее, чем тянуть эту волынку.
Куда от тебя денешься, буркнул он в итоге. Будем работать, напарник! Но сначала море.
И улыбнулся во весь рот. Иногда мне становится понятно, почему мама не устояла перед его улыбкой Но это ничего не значит.
Самой значимой на сегодня для меня стала попытка понять: есть ли действительно что-нибудь там Мы основываемся только на вере, и мне хочется думать, что мама со всеми ее фантазиями, мыслями, смехом и беспредельной любовью не исчезла без остатка иначе зачем вообще она была? Зачем существую я? К чему это? Сейчас я размышляю, на что-то надеюсь, о чем-то мечтаю, и все это бессмысленно, раз будет стерто с лица Земли?
Мы все (ну почти все!) верим, что нет Но вдруг человечество поколение за поколением обманывается из страха перед смертью, от бессильного отчаяния, которое охватывает, стоит лишь на мгновенье допустить мысль о конечности нашего существования? Если бы можно было знать! Наверняка. Не просто надеяться, но иметь уверенность, которая освободила бы от этого животного ужаса, подкрадывающегося ночами
В такие минуты я шепчу:
Пожалуйста, подай мне знак, что жизнь продолжается после смерти и я не пропаду бесследно Пожалуйста!
Не знаю точно, к кому я обращаюсь к Богу или к маме
Только никто не откликается. Никаких сигналов из запределья не приходит. И остается каждое утро накрепко сшивать обрывки веры, чтобы достало силы жить.
А следующей ночью опять:
Пожалуйста! Ты слышишь меня?
* * *
Сашка еще не знала, почему Артур вдруг так заторопился с отъездом. В полдень, когда он дописывал отчет по очередному раскрытому убийству, на его мобильный позвонили.
Юрка?! поразился он. Вот уж сколько лет, сколько зим Ты дома, в Москве?
Я дома. В Крыму, ответил тот. Я тут уже почти двадцать лет живу.
Голос в трубке звучал слишком напряженно для легкой болтовни. Да и неожиданность звонка настораживала. Не мог Юрка Колесниченко позвонить просто так после стольких лет молчания. Как его номер-то остался в телефонной книжке?
Ну да, ну да. Я в курсе. Что-то случилось? Артур решил не разыгрывать комедию, они же знают друг друга как облупленных в детсаду на горшках рядом сидели.
Юра тоже не стал увиливать:
Случилось, Артур. Пашка пропал.
Артур привычным жестом раскрыл блокнот, выцепил из стаканчика заточенный карандаш ими его снабжала милая девушка из канцелярии. Думать, будто она рассчитывает на что-то, ему не хотелось.
Когда ты с ним связывался в последний раз? Видел или созванивался?
Сразу быка за рога, пробормотал Колесниченко.
Артур нетерпеливо постучал карандашом по блокноту:
А ты собирался за жизнь потрепаться?
Нет. С неделю назад виделись Теперь проклинаю себя, что не уследил!
Пашка был его младшим братом. Из-за того, что их разделяло всего три года, он все время крутился рядом с ними. К средним классам Пашка уже прочно вошел в их компанию и стал общей головной болью, потому что постоянно влипал в разные неприятности. Малышом он то и дело терялся: однажды, засмотревшись, ушел следом за духовым оркестром во время городского праздника. Ротик приоткрыт, глаза сияют!
Его прозвали Колесом не столько по фамилии Колесниченко, сколько из-за того, что он постоянно норовил укатиться куда-то Однажды Пашку привезли домой с хладокомбината: ему жизненно необходимо было увидеть, как делают мороженое, и начать производство в домашних условиях. Очень уж он любил его, а деньги их мама, тетя Тамара, выделяла редко. У самой вечно было в обрез
Лет в десять его сняли с самолета Пашка намеревался улететь в Африку, чтобы стать диверсантом и срывать сафари: ему до слез было жалко львов и слонов. Им всем было жалко, но только Пашка попытался предпринять что-то, и Артур тогда долго не мог спать спокойно: малой решился, а ему даже в голову не пришло Он понимал, что у Пашки ничего не вышло бы, но дело ведь было не в этом.
Подсознательно Артур ждал этого тревожного звонка от Юрки всю жизнь рано или поздно Пашка должен был влипнуть по-крупному.
Погоди паниковать, попытался успокоить он. Это ж Пашка Его унесло куда-нибудь на Байконур, а ты с ума сходишь.
В недолгом молчании легко было расслышать сомнения. Но Юра ответил:
Ты давно его не видел, он очень изменился. У него же семья
Ну да, не побезумствуешь, поддержал Артур, а про себя подумал: «Но тот бешеный Пашка не мог исчезнуть бесследно»
Ты в каком месте в Крыму? уточнил он.
В Евпатории.
У Логова вырвалось:
Почему?
А что не так?
Не знаю Детский курорт. Я был уверен, что ты в каком-то серьезном городе. В Севастополе, например
А я в Евпатории, в голосе Юрия зазвучали упрямые нотки он готов был отстаивать свой выбор. Моим детям здесь хорошо.
За спиной кто-то удивленно чирикнул. Артур быстро повернулся на стуле: на открытом окне сидела маленькая пичуга. Посмотрев ему в глаза, она задорно дернула хвостиком, еще раз пискнула и взвилась в небо. Оно было одинаково высоким везде.
Что ж, сказал он в трубку. Евпатория так Евпатория.
Море там было таким же глубоким
Поэтому он и велел Сашке собраться за день друг детства пропал. Подстегивать ее не пришлось, не на север же едут! К тому же и до того планировали, звонок из Крыма только ускорил их сборы.