Шефа несло, и он налил по четвёртой. А мне ведь ещё домой добираться.
Моя законная удивила нас с Патроном и озадачила. Нет, от президентства в России она не отказалась. Она категорически была против вступления в правящую партию, возглавляемую, кстати, Патроном.
Люба:
Президент России фигура всенародная, вне политики. Интриги будем плести за кордоном. В родной стране политика одна созидание.
Да поймите же, горячился Патрон. Ваши слова безусловно хороши, но не для кандидата главой государства надо ещё стать. И как вы собираетесь выдвинуться от себя лично, от компании? Рискуете не получить поддержки партии парламентского большинства.
Люба:
Вступить в партию, чтобы через пару месяцев от неё отречься? Нет, это не для меня. В кандидаты запишусь, а там ваше дело поддержать меня иль утопить.
Мы переглянулись с Патроном вот упрямая баба!
Вечером, позвонив Даше, поехал с Любой в президент-отель. Моя начальственная жена, приняв душ, в объятия не спешила изучала безупречную полировку ногтей, покачиваясь в кресле. Подумал, что предстоит нелицеприятный разговор. И не ошибся.
Гладышев, ты серьёзным делом думаешь заниматься?
Я обиделся:
Какое из моих дел ты считаешь несерьёзным?
У тебя нет имени.
Я Герой России и Нобелевский лауреат.
У тебя нет чёткой жизненной позиции.
Я самый богатый человек на Земле.
Ты лентяй и сластолюбец.
Говори, говори знаю, к чему клонишь. Ждёшь, психану, хлопну дверью, а ты догонишь звонком и вернёшь прости, милый, я тут наплела. А может, не вернёшь. Не дождёшься. Я так давно не был с тобой в постели, моя прелесть, сейчас всё стерплю, а потом задам тебе перцу. Ну, иди же ко мне, иди скорее.
Молчишь? Неужто соглашаешься? Значит, повзрослел.
Люба резко повернулась в качалке. Так резко, что из-за отворота атласного халата выпросталась обнажённая грудь и соском прицелилась в меня. О, господи!
Тебе не стоит рваться в лидеры, Гладышев: роль советника вполне подходит. При мне останешься? Работой загружать не буду, но поручу самое ответственное качать зыбку с нашим малышом.
Люба! я простёр к ней объятия. Так значит, ты согласна?
Моя жена, выпрыгнув из кресла и халата, в чём мать родила, понеслась к ним навстречу. Мы сцепились, как два голодных зверя, жаля и терзая друг друга поцелуями. Сплелись в клубок и запутались в нём. Рычали от нетерпения и стонали от сладости обладания. Это была ночь, друзья! Нет, это было мгновение.
Я сладко спал, вдруг Любино бедро выскользнуло из-под моей головы.
Гладышев, я знаю, как вести избирательную компанию.
И всё. Когда пришёл в себя, Любы в спальне не было. А когда покидал президент-отель, моя жена мчалась выше облаков навстречу восходящему солнцу.
На второй день позвонила:
Лёш, внеси залог.
Всё-таки решила самовыдвиженцем?
Так лучше, поверь мне.
А если проиграешь?
Тебе вернут деньги.
Я не о них.
Мы выиграем, милый
Я внёс залог, Любу зарегистрировали кандидатом в Президенты России.
Когда был дан официальный старт предвыборной гонке, Люба позвонила опять:
Гладышев, мне надо выступить на телевидении. На самом главном. Устрой.
И всё. Устрой и всё. Вот такая у меня жена. Ни посоветоваться, ни. Потом, есть же определённый порядок. Эфирное время распределяется между кандидатами, даже жребием разыгрывается кто за кем, в какой очерёдности. А она устрой и всё. Что глаголить-то собралась? Патрон в трансе от её выкрутасов, я в неведении. Но разве откажешь.
Купил эфирное время. Недельку рекламный ролик крутился мол, с обращением к нации выступит один из кандидатов. Выступила. Нет, это было чёрте что. Это был не прямой эфир. Обращение снято на камеру в её рабочем кабинете на плавающем острове. Но не в этом суть. А была ли она выступить по такой скользкой теме и взять всю вину на себя? Ведь только-только забываться стало. Мы надеялись, что не всплывёт, и очень боялись, если вдруг. За Любу боялись. За её успех на выборах. А она сама взяла и бухнула на всю страну.
Я сейчас поясню.
Когда начались преобразования Курил и Камчатки, мы выселяли оттуда население незанятое в планируемом производстве. Нет, поймите правильно, не солдатами сгоняли с насиженных мест, в теплушки и. на запад. Всё было лояльно. В Краснодарском крае и на Северном Кавказе благодатные, в смысле климата, места были построены современные города и благоустроенные посёлки. Туда мы и манили людей комфортабельными квартирами. Затратной была статья, но получилось. Люди переехали в новые квартиры в новых местах, обжились и начали скучать по прежним лачугам в родных диких краях. Назад, конечно, никто не собирался, но злословили ужасно. А когда в телевизионных новостях замелькали новые Любины города с умными домами, переселенцы возопили нас обманули.
Мы боялись этой темы. А Люба в своём телеобращении её озвучила.
Лес рубят щепки летит. И вы, дорогие мои сограждане, стали щепками Великих Преобразований. Простите, что не смогли найти другого решения и лишили вас малой родины. Волна перемен катится по России, но теперь никого не переселяют всем находится работа в родных местах. Вы были первыми и потому.
Люба просила прощение за все ошибки Новой Эпохи, взяв их вину на себя. Кандидатом в президенты она выдвинулась с той лишь целью, чтобы получить сполна от народа, что заслужила признание или презрение.
Вам решать!
Люба пропала с экрана. Чуть позже позвонил Патрон.
Ты видел? Ты слышал? Это чёрте что! Твоя красавица-жена в гроб меня загонит.
Любочка на экране действительно смотрелась эффектно в белой водолазке, похожей на униформу сотрудника «АйСиАй», с безукоризненной укладкой роскошных волос, и никаких украшений. А лицо. А голос. Вот только слова. Не зря Патрон возмущается.
Костыль прилетел со своего Сахалина.
Бросил все дела. Хочу помочь любимице. Где у вас штаб?
Но никакого избирательского штаба у нас не было. Более того, как только поступили деньги избиркома, прозвучал приказ с Дальнего Востока перечислить их на счёт детского дома в одном из подмосковных посёлков.
Никакой агитации не будет, объявила моя жена.
Это антиагитация, прокомментировал Патрон увиденное на экране.
Журналист брал интервью в посёлке переселенцев. Косматая бабка грозила кулаком в объектив:
Геенна ей огненная, стерве Сталинской.
Я позвонил Любе:
Видела? Как она тебя.
Что? Кто? Нет, я не смотрю телевизор.
Я рассказал.
Ты этого хотела?
Всё идёт по плану. Кстати о геенне. Лёш, ты сильно будешь жалеть о залоговой сумме? Нет? Тогда пообещай её церковникам после выборов пусть прочтут молебен о покаянии моём.
Ты серьёзно?
Более чем.
Я помчался к Патриарху. В один из божественных праздников в православных церквях России и зарубежья состоялся молебен. Святые отцы просили Господа о снисхождении к Любови Александровне Гладышевой за прежние её прегрешения.
Я ничего не понимал в Любиной игре, но тупо следовал распоряжениям, так как не сомневался, что в решающий момент в борьбу кандидатов за народные симпатии вступит Билли и обеспечит нам победу.
Не знал этого Патрон. И ему было тяжело. Партайгеноссе давно от него требовали определиться с преемником. Он тянул. Дотянул правящая партия оказалась без своего кандидата на выборы. Теперь оставалось только примкнуть к одному из зарегистрированных. К кому? Выбор Патрона мне известен, но непонятные действия Любочки поставили его в тупик. И он тянул, тянул.
Наконец назначен день съезда партии парламентского большинства. Уходящий президент был краток.
Единопартийцы, призываю вас голосовать за Любовь Александровну Гладышеву.
Оппонентов идеи через край.
Она ведь не член партии.
Даже не попыталась заручиться нашей поддержкой.