Эй, «жрецы» и «послушники»! Не хотите ли познакомиться с папой римским?
Компьютер TX‐0 располагался на втором этаже корпуса 26, в помещении научно-исследовательской лаборатории электроники, прямо над вычислительным центром, в котором обитал гигант IBM 704. Лаборатория напоминала мостик управления старым космическим кораблем. TX‐0, или «тиксо», как его иногда называли, был для своего времени миниатюрной машиной одним из первых компьютеров с транзисторами размером в палец вместо радиоламп размером с ладонь. Тем не менее он занимал бо`льшую часть комнаты вместе с пятнадцатью тоннами вспомогательного оборудования для кондиционирования воздуха. Рабочие компоненты TX‐0 размещались на нескольких высоких узких стеллажах, похожих на прочные металлические книжные полки, со спутанными проводами и аккуратными рядами крошечных, похожих на бутылки контейнеров с транзисторами. Другая стойка представляла собой сплошную металлическую переднюю панель, испещренную мерцающими датчиками. Перед стеллажами располагалась L-образная консоль с синей столешницей пульт управления космическим кораблем из романов Герберта Уэллса. На коротком крыле столешницы стоял флексограф, напоминающий обычную печатную машинку, переделанную военными и заключенную в серый армейский корпус. В верхней части столешницы располагались элементы панели управления в корпусах ярко-желтого цвета. На обращенной к пользователю стороне корпуса располагались датчики, несколько линий мерцающих лампочек в четверть дюйма размером, система металлических переключателей размером с рисовое зерно, и наконец, главное круглый дымчато-серый дисплей с электронно-лучевой трубкой.
Члены клуба прыгали от счастья. Машина не использовала карточки! Пользователь сначала набирал программу на длинной тонкой бумажной ленте с помощью флексографа (в соседней комнате стояло несколько запасных), затем садился за панель управления, загружал программу, пропуская ленту через считывающее устройство, и сидел там, пока программа работала. Любой сбой обнаруживался сразу, а для диагностики использовались переключатели и сигнальные датчики. Компьютер даже имел аудиовыход: пока программа работала, динамик на панели управления издавал что-то вроде музыки, как плохо настроенный электроорган, чьи ноты вибрировали с нечетким, космическим шумом. Аккорды на этом «органе» изменялись в зависимости от того, какие данные считывала машина в каждую данную микросекунду. Вызубрив эти звуки, фактически можно услышать, над какой частью кода программы работает компьютер. То же понималось и по щелчкам флексографа, придававшим ощущение присутствия на поле боя с пулеметными трелями.
Еще более удивительно, что благодаря таким «интерактивным» возможностям, а также благодаря доступности TX‐0, можно было модифицировать программу, сидя за компьютером. О, чудо!
Ничто не могло сдержать Котока, Сондерса, Самсона и других от попыток сесть за компьютер. К счастью, TX‐0 не был огражден такой бюрократией, как IBM 704. Не шатались поблизости «жрецы». Главный инженер, хитрый седовласый шотландец Джон Маккензи, благосклонно допускал членов TMRC в научно-исследовательскую лабораторию электроники к TX‐0, пока остальные выпрашивали официальные разрешения на доступ к компьютеру для работы в своих проектах.
Самсон, Коток, Сондерс и еще один первокурсник, Боб Вагнер, вскоре поняли, что в корпусе 26 лучше всего работать ночью. На это время никто в здравом уме не записывался, чтобы поработать час-другой на машине. Лист для записи вывешивался каждую пятницу рядом с кондиционером в научно-исследовательской лаборатории электроники. TX‐0 работал двадцать четыре часа в сутки. Компьютеры в то время были слишком дороги, чтобы тратить их время впустую и оставлять простаивать по ночам. Кроме того, запустить выключенный компьютер в то время было довольно сложно. Поэтому программисты TMRC, переименовавшись в хакеров TX‐0, изменили образ жизни, чтобы приспособиться к новому графику. Они записывались на ночные сеансы работы, а если кто-то не являлся в назначенный час, работали и в это время.
О! Радостно восклицал Самсон примерно через минуту после того, как записавшийся студент не приходил в указанное в журнале время. Будь уверен, чувак, время не пропадет даром!
Так и было, потому что хакеры проводили там почти все свое время. Если они не болтались рядом с научно-исследовательской лабораторией электроники в ожидании ее открытия, то играли в помещении клуба в придуманную Самсоном словесную игру в духе «Виселицы». Он назвал ее «Соседняя дверь» (Come Next Door) в ожидании звонка с сообщением, что есть окно для работы на TX‐0. У хакеров появились информаторы, сообщающие им, если вдруг машина оказывалась свободной, например программа в рамках исследовательского проекта не была готова вовремя или заболел профессор. Об этом мгновенно узнавали хакеры и тут же, запыхавшиеся, появлялись в лаборатории TX‐0, готовые схватиться за панель управления.
Теоретически за операцию отвечал Джек Деннис. В то время он вел несколько курсов, а остальное время предпочитал проводить за написанием кода. Деннис играл роль доброжелательного крестника хакеров: вводил их в курс дела, направлял и забавлялся их авантюрами. Однако он не стремился быть главным и с радостью позволял Джону Маккензи управлять делами. Маккензи быстро понял, что интерактивное устройство TX‐0 вдохновляло на новые формы программирования и что хакеры стали пионерами в этом деле. Поэтому запретов с его стороны было немного.
1959 год отличался свободой, позволявшей приютить в лаборатории жаждущих знаний, помешанных ученых, чье любопытство жгло их изнутри подобно голоду. Вот почему Питер Самсон исследовал лабиринты лабораторий МТИ. Шум кондиционера, звуки работы компьютера и стрекотание флексографа манили этих странников. Они вились вокруг комнаты с компьютером, как котята вокруг миски со сметаной.
В числе странников был Питер Дойч. Еще до знакомства с ТХ‐0 Дойч увлекся компьютерами. Это началось случайно, когда в руки Питера попало брошенное руководство по вычислениям на компьютере. Что-то в строгой упорядоченности компьютерных инструкций привлекло его. Позже он описывал то свое состояние, сравнивая его с трансцендентным восторгом художника, увидевшего натуру для будущей картины: «Здесь мое место». Дойч попробовал написать небольшую программу и, подписавшись именем одного из «жрецов», запустил ее на компьютере. За несколько недель он достиг поразительного мастерства в программировании. В двенадцать лет!
Это был застенчивый ребенок, сильный в математике и неуверенный почти во всем остальном. Тучный, физически слабый, но интеллектуально одаренный подросток, сын профессора МТИ. Естественно, Питер пользовался своим положением, чтобы попасть в лабораторию.
Его участие в работе на компьютере TX‐0 было неизбежным. Сначала он забрел в небольшую «комнату Клуджа» («Клудж» оборудование, работа которого, кажется, бросает вызов самой логике). Здесь располагались три автономных флексографа для записи программ на бумажную ленту, позднее загружаемую в TX‐0. Сотрудник МТИ в этот момент вставлял ленту. Питер немного понаблюдал за ним, а потом принялся засыпать бедолагу вопросами о необычном маленьком компьютере в соседней комнате. Затем Питер подошел к TX‐0 и внимательно осмотрел его, отметив, чем он отличается от других компьютеров: он был меньше и имел ЭЛТ-дисплей. Виделись в нем и другие привлекательные новшества. Питер тут же решил вести себя как сотрудник с полным правом доступа сюда. Он раздобыл учебник и вскоре стал поражать окружающих серьезными беседами о компьютерах. В конце концов ему разрешили записываться на ночные и выходные смены, чтобы писать собственные программы.