Глаза у нее горели. Торопливо глянув в зеркало и поправив волосы, она вернулась на кухню и присела к столу. Данила наблюдал за ней все это время и улыбался
Что смотришь? показала она язык и тоже улыбнулась.
А что нельзя! сделав простодушное лицо, промолвил он. Ты чего удумала?
Будешь? предложила она Даниле, доставая из-под стола банку с вином.
Ну, если только чуть-чуть. Ты же знаешь мои проблемы!
Как скажете!
Она, налила ему половинку, а себе почти до краев в бокал; нарезала на дольки большое яблоко, отделила кисточку винограда и стала пить мелкими глотками, без тостов, чуть жмуря глаза.
Ты тоже! Пожалуйста! пододвинула она ему бокал. Смелее.
За тебя! улыбнулся Данила.
Не королевна! поскромничала она. И все сама!
Чепуха! Много ты понимаешь! Ты огонь! Мне с тобой хорошо!
Лида сидела спиной к окну, тень стола скрывала небрежно распахнутый разрез легкого платья. Он смотрел на ее ноги, открытые без колготок и очень белые, смотрел на высокий подъем ступней, узкие лодыжки. Лида заметила его взгляд. Легкая блуждающая улыбка коснулась ее губ, но она не сменила позы. В тени начала ног белели белые плавки.
Алле! Я здесь! постаралась Лида привлечь внимание к своему лицу. Почему не пьешь?
Сейчас! вздохнул Данила, не отводя взгляд от ее ног и почувствовал томление внизу живота. В мужском организме сердце не единственный орган, которому не прикажешь.
Опаздываешь! произнесла девушка и осушила полбокала.
Лида читала его взгляд, направленный между ног, и улыбалась, но не открытой улыбкой, а грустной и чуть печальной.
Что, брат ни о чем не спрашивал, не догадался? спросил Данила рассеяно.
Да бог с тобой! Это он тебя мог спросить! Я же тебя дура покусала!
Она допила бокал, налила еще один и казалось, что она это делает по принуждению.
Не много? удивился Данила, встречаясь с ней глазами.
Вино хорошее, а не тюкает, заключила Лида, не вытирая губ.
Не дошло еще, предположил Данила и взял ее за ладошку.
У нас есть наверно пару часов.
Понятно!
И хотелось бы чтобы ты был хороший! заявила она без улыбки, как будто речь шла о чем-то обыденном.
Да ладно ты! смутился Данила, вспоминая свой солдатский забег.
Лида запустила ему руку под рубашку. Рука была теплая.
Он опустился на пол, поцеловал ее колени и вдруг почувствовал горячие капли у себя на затылке.
Это было так неожиданно.
Ты что? повернул он к ней лицо.
Извини! Не обращай внимания.
Она смахнула локтем остатки слез и быстро допила второй бокал.
Ты сегодня мой!
Да!
А остальное неважно. Иди ко мне. Я уже не плачу. Правда.
Он раздевал ее бережно, успевал все рассмотреть, а она была вялая инертная и смотрела в окно.
Что с тобой?!
Это плохо что мы с тобой.
Ты думаешь о нем?
Я ни о чем не думаю, сухо промолвила она. Просто год.
Что?
Год, это уже большой срок?
Наверно.
Год и два месяца! А так бы я никогда, она положила руки между ног. Думаю, что никогда. Тебе брат все рассказал?
Ну, так. Да. В целом.
Ты меня осуждаешь?
Чепуха. О чем ты. Да и кто я такой?
Ну, в общем? усмехнулась она.
Конечно нет, искренне уверил Данила ее.
А почему по закону три года ждать?
Ну, это когда просто «потеряшки», задумчиво протянул Данила. Мало ли что. Бывает.
Иногда я думаю, что он жив. Но он не жив, я знаю точно! заявила она жестко. И его родители меня не осудят!
Пойдем в другую комнату, предложил Данила, чтобы закончить этот разговор.
Да! Возьми, пожалуйста, мою одежду. Подожди еще бокальчик.
Не стоит.
Данила мешал пройти ей к столу увлекая в комнату.
Ну, подожди, подожди. Сейчас, сопротивлялась она.
Она выпила еще пол бокала и глаза ее наконец слегка затуманились.
О! Я забылась! А ты постарался. Я «лохушка» уже совсем голая! удивилась она и легкий румянец запоздало проступил на ее щеках. Я в таком виде даже перед мужем стеснялась появляться.
Худенькая, белая, без грамма загара, с далеко отстоящими коричневыми пятнами вздернутых сосков, она шла и грудь ее качалась в такт шагов и все у нее было не женское, а девчоночье, непорочно естественное и не растраченное. Даниле хотелось целовать ее в грустные глаза, длинные ресницы, опущенные в пол, в повисшие безжизненно руки, узкие ладошки лодочкой, что она как провинившаяся школьница прижимала к бедрам.
Иди не бойся! еле слышно бормотал он.
Я боюсь? удивилась она.
Ты покраснела.
Фигня! выпалила она.
Я же вижу!
После того что было? усомнилась Лида.
Да?! вспомнив, улыбнулся Данила. Ничего же не было?
Тогда это будет в первый раз. Убирай свои бесстыжие глаза. Будешь законную так рассматривать, сузила она глаза как кошка.
И тебя! с вызовом промолвил Данила.
Нет.
Нет в смысле да?! перевернул он.
Да! тряхнула она головой.
Это было лучше любого полета и чего угодно другого. То, что нельзя купить за деньги даже если у тебя их много. Это было соединение двух тел, двух сердец. Мужского и женского начала. Высшая точка наслаждения. Но Лида не оттаяла, она просто забылась. А Данила лежал без чувств и боялся, что наступит возмездие. В голове у него упрямо стучали молоточки, но боли не было. Ему было просто необыкновенно хорошо.
Лида смотрела в потолок и о чем-то думала.
О чем ты думаешь? тихо размеренно спросил Данила.
Да так, о вас, о войне. Это так далеко. Я не могу это представить. Расскажи, как там было? утопила она пальцы в его голове. С Юры слова не вытянешь.
Да что о ней рассказывать! Врать не хочется, а правду кто же захочет слушать.
Я хочу! с вызовом бросила Лида.
Не сейчас.
Ну, пожалуйста! капризно настаивала она.
Это же не кино. Убивают просто, умирают тоже без громких слов. Предают. Кричат, плачут; иногда сходят с ума. Зачастую голодные, неделями не моются. Курят до тошноты или сидят с опухшими ушами. Ходят под себя от близких разрывов. Пьют. Обчищают дома. Занимаются онанизмом под одеялом. Бывает, бросают раненых, не успевают хоронить убитых. Молятся, когда уже поздно. И беспрерывный, непрекращающийся мат.
Н-да! тяжело вздохнула она и посмотрела с сожалением. И что совсем нет героев?
Почему? Есть. На каждой войне есть герои и с обеих сторон. И подвиги у них достойные. Но это малая доля. А так: работа, пот, кровь, страдания и ожидание смерти.
Извини! промолвила она тихо и взяла его за ладонь.
Да что там! тяжело выдохнул Данила.
А ты бы мог на мне жениться? сжала она его ладонь и поднесла к губам.
Тебе было хорошо? после долгой паузы промолвил он.
Не то слово! она поцеловала его пальцы и добавила. В этот раз да!
Данила убрал руку и поцеловал ее в глаза.
Ты бы мог на мне жениться? Не сейчас потом? опять спросила она, скользя ладошкой у него на груди в волосах.
Тогда бы я тебя сильно жалел.
Это ты сейчас меня жалеешь. Я просто спросила. Мне никто не нужен. Пока не нужен. Я еще буду ждать его.
Юра задержался. Он вернулся, когда длинные тени уже заскользили по огороду, а солнце зацепилось за верхушки деревьев.
Сели ужинать. Вечер был так себе, еда не впечатляла. Юра как всегда, паниковал, нагнетал обстановку, а Данила думал о Лиде. Так они и говорили на разных языках. Данила осознавал, что эта близость была нужна девушке. Но это не было любовью или даже предтечей. Они просто оказались одинокими и очень близко. Так близко что это неизбежно привело к тому, результату, который напрашивался сам собой. И Данила чувствовал, что напряжение всех физических и душевных сил не вывело его из хрупкого равновесия и радовался этому. Но это было обманчиво.
На следующее утро, после завтрака у Данилы застучало в висках, наступила резкая головная боль, пожалуй, самая сильная за все время. Ко всему прочему стал слезиться левый глаз.
Ты что друг?! заботливо и с тревогой осведомился Юра, подавая салфетку. Не пугай меня так! Все на карту поставлено!
Данила вымученно улыбнулся:
Да справлюсь! Это наверно от волнения! Врачи же говорили. А что Лида не встает?
Ты пил Мигрениум с утра? заботливо заглядывал он ему в глаза.