Страна расстрелянных подсолнухов - Григорий Жадько

Страна расстрелянных подсолнухов

Григорий Жадько

© Григорий Жадько, 2021

Страна расстрелянных подсолнухов

Когда люди читают отрывки, публикуемые в течение

полугода, они даже не представляют себе, как мало

времени ты провел на фронте и как мало там увидел.

Спасибо всем, кто так хорошо меня знает. Сразу заметили, что я изменился. Да я изменился. Учителя хорошие. Мне здесь самому бы не сойти с ума. Многие думают, что это их лично не коснется. Спорить не стану. У каждого своя дорога к Храму. А там уж будет Бог.

Я очнулся в старобешевской больнице. Голубой свет струился сбоку. Я попробовал пошевелиться. Удивительно, но мне это не доставило неудобств. Проверил руки, ноги, пошевелил пальцами, сжал мышцы пресса. Да! Я здоров, если бы не этот проклятый лоб. «Да что же там за этой тугой повязкой, которая намотана мне чуть не до носа?!» В глаза лезут нитки от бинтов и щекочут ресницы. «Они что там офигели?! Думали, что я никогда не очнусь? Замотали и бросили!» Но собственно нитки я могу убрать и сам. Они были желтые от фурацилина. Вот так. Вот так хорошо. Но рука ослабла, не слушалась, и я промахивался. И это моя правая рука?! Она никогда не подводила меня?! Однако! Черт побери! В глазах потемнело и бросило в жар.

 Ой! Неужели?!  Константин Григорьевич! Посмотрите!!  раздался вблизи моей кровати девчачий удивленный голос.  Наш безнадега очнулся! А вы говорили  зря привезли!!

«Это я что ли безнадега?! Это про меня она так сказала?! Что за хрень?! Какой я безнадега?! Почти цел, не считая противной болячки в голове  неприязненно подумал я. 

Главврач ушел далеко и говорил кому-то тихо, но я все же разобрал, потому что раненые не стонали.

 Нет, не стоит! Ну что вы! «Казус Инкурабилис». Какая операция! Я думаю, к вечеру наступит кризис. Будет удивительно, если парень до утра дотянет. Чудес не бывает. Мы материалисты. Если до ночи ничего не случится, скажите Варе, пусть перевезет его на каталке в бельевую. Ни к чему лишний раз остальных травмировать. Надо о живых думать.

Что отвечал собеседник, я не слышал. Видимо, он стоял спиной.

«Вот так все просто,  подумал я.  Ведь это обо мне! Что же у меня за рана такая?! Безнадега. Странные считалочки на знание арифметики! Операцию не хотят делать и вообще в бельевую. Казус Инкурабилис  что за хрень?! Вроде была такая рок-группа. Но что это означало? Был бы инет Была бы сила в руках! Но ничего этого нет. Надо просто смириться и лежать. Тупо ждать».

Кода я вечером пришел в себя и открыл глаза, у изголовья, стояла Варя, смотрела на меня и теребила уложенную на голове косичку. Может, она давно так стояла?! Я не знаю. Я проснулся и увидел ее взгляд, обращенный ко мне, но сквозь меня. «Але!  хотел сказать я.  Посмотри на меня. Я уже здесь», но промолчал. Мне было приятно смотреть на девушку. Просто смотреть и я ничего не хотел менять. Она, наконец, встрепенулась, увидев, что я открыл глаза. Ее взгляд стал осмысленным, очевидно она мыслями была где-то очень далеко.

 При-в-вет!  сказал я почти весело, как умел говорить раньше, когда девушки мне нравились и я не лежал как бревно. Но получилось совсем паршиво. Просто промямлил, и в висках застучало. «Во! Блин даю! Ничего не могу. Даже говорить». Ресницы у девушки затрепетали.

 Хорошо, что вы проснулись! Мне так не хотелось вас будить. У нас с вами задача на каталочку переместиться, вот сюда. Вы потерпите, я аккуратно.

Она была ловкая и делала все быстро.

 Те-перь в бель-е-евую?  спросил я с замиранием сердца и по слогам.

Варя растерялась, и опустив руки по швам, смотрела на меня удивленно, непонимающе. Она ничего не говорила, и я молчал.

 Ве-зите,  наконец, с трудом промолвил я.

Варя посмотрела в потолок, и было ощущение, что она шевелила губами и молилась.

 Ве-зите Варя!  упавшим голосом повторил я.  Чего уж там.

Каталка собирала выщербленный кафель. Она аккуратно доставила меня в бельевую. Это было небольшое отдельное помещение с полками в торце, на которых лежали комплекты стираного больничного белья и от которых стойко несло хлоркой.

 Откуда вы узнали про бельевую?  негромко спросила она, как только мы остались одни.