«Вот так, все все знают и менты знают, но ментам на этот счет, Князь подкинул свою версию, которая их устроила. Гребанная купленная страна!»
Понятно, сказала я. Ладно, хрен с ними с ментами. Как сами-то?
Что с нами будет? Нормально все. Ты сама заболела, что ли? Выглядишь, как-то не очень.
Нормально, просто положение, спокойно ответила я.
Как дома дела?
Нормально. Справляемся
Мы с час трепались ни о чем. Ребята поздравляли меня с началом новой жизни, даже не подозревая о том, что ее может и не быть. Я, вкратце, рассказала Даниле и Артуру о Богдане. Артур периодически пристально смотрел на меня.
Артур, какие-то вопросы, по работе? спросила я, после того как он минут пять смотрел на меня в упор.
Артур выразительно посмотрел на ребят.
Оставьте нас вдвоем, пожалуйста, попросил он их.
Ребята удивленно посмотрели на него, но вышли, оставив нас одних. Я удивленно смотрела на Артура. Он сел ближе, поставив стул так, что мы сидели с одной стороны стола лицом друг к другу.
У нас еще какие-то проблемы? я оставалась железно-спокойной.
Вот это, я и хочу узнать. Если ты не скажешь мне, я, этой же ночью, пойду узнавать сам.
Тебе Трофим сказал? хмуро спросила я.
Ни хрена он мне, мать его, не сказал. Настя, не молчи, я тебя очень прошу.
Я минут пять молча смотрела на него.
Давят меня, Артур, а я ни хрена сделать не могу, тяжело вздохнув, ответила я и вкратце рассказала ему о своих делах. Изначально, я думала, что он тебя из-за меня прессует, но нет. Кто это может быть, Артур?
Хе. его знает. Столько лет прошло. С кем ты сейчас работаешь, Настя? Артур выглядел мрачнее тучи.
С бойцами, сухо ответила я. Ты сам прекрасно знаешь, Артур, что ты единственный, к кому я могла бы обратиться за помощью. Сейчас, я даже Глеба дернуть не могу. В Ивановске живет Богдан с маленьким сыном, он вообще, не в курсе, чем я живу, и их тоже могут завалить. К местным я никогда не обращалась и сейчас не пойду. Не из гордости, Артур. Речь идет о наших сыновьях и я прогнусь, если нужно будет. В городе полно крыс и чьи это крысы, я не знаю. Я сейчас вообще ни в чем не уверена.
Настя, в городе нет меня, но там есть ребята, которым ты можешь доверять, как мне.
Не стоит, Артур, серьезно ответила я. Я знаю, что я могу верить им, но все равно не стоит.
Артур сидел молча минут пять, положив ладонь мне на живот, в котором «буйствовал» мой малыш.
Пинается, улыбнулся он и серьезно посмотрел на меня. Я знаю, что ты сильная, Настя. Я знаю, что ты сделаешь все, чтобы уберечь наших сыновей. Но я знаю тебя не только, как Настю и не только, как Мурену. Я знаю тебя, как дочь своего друга и не говори мне, что тебе совсем не тяжело.
Я и не говорю, хмуро ответила я.
Настя, наконец решился спросить Артур. Ты из-за Платона не хочешь работать с моими ребятами? я возмущенно посмотрела на него. Мне сказал не он, но я разговаривал с ним. Поверь, Настя, он принял, как есть. Он сильный мужик и никаких непоняток не возникнет в этом плане.
Мне жаль, что так вышло, Артур. Платон хороший мужик, но дело не только в нем. Если этот пи.ор узнает, что Платон влез в мои дела, у Платона будут проблемы. Почти достроенный торговый комплекс вполне может взлететь на воздух. Так что
Не стоит, Артур. Я вывезу. Хе.ня, если он еще раз сунется в город, на этот раз он останется в нем навсегда, жестко и уверенно сказала я.
Душа дьявола, сидевшая во мне, напомнила о том, что она жива. Я чувствовала, как все тело наливается силой, а в глазах появляется дикий звериный блеск, когда я думаю о Кабане, единственное, чего я боялась как все это отразится на ребенке.
В дверь постучал конвоир. Мы встали со стульев, Артур крепко обнял меня.
Настя, плевать на АЗС, плевать на бабло. Береги себя, я прошу тебя.
Прорвемся, Артур.
Звони мне, Настя. Не держи меня в «темноте».
Хорошо.
Артур вернулся в камеру, я в комнату свиданий, где меня ждал Степан.
Мы снова присели к столу.
Как ребята Ильи, Настя? спросил меня Степан.
Нормально, Степа, с вашими ребятами сдружились, мне особо забот не доставляют. Хорошие ребята, на Илью похожи и не только внешне. Скажи мне, Степа, они, действительно, не знают, как погиб Илья?
Насколько я знаю, нет. Кроме нас ведь ни кто ничего не знал, а мы отцу Ильи ничего такого не говорили, отморозки в подворотне и все. У тебя какие-то подозрения?
Да нет, Степа, просто все это может всплыть, как они к этому отнесутся, я не знаю. И я, и они, мы уже привыкли к тому, что я их родитель, у нас крепкие доверительные отношения и я бы очень не хотела, чтобы они испортились из-за какой-то суки. Может мне самой с ними поговорить, как думаешь? Я не хочу, чтобы они сочли отца предателем, а со стороны, могут преподнести именно так.
Да, Настя, хреново это все, как бы там не было, Илья был хорошим мужиком, ребята, рано или поздно, узнают правду и будет лучше, если им об этом скажешь ты.
Вот и я так думаю, ответила я и замолчала.
Я посмотрела на Степана, мне нужно было поговорить с ним о Наталье. Он очень переживал, когда она бросила его, мне очень не хотелось бередить его душу снова, но сказать я ему все-таки должна. Степан посмотрел на меня.
Настя, ты хочешь мне что-то сказать? спросил он, после того как я минут пять молча смотрела на него.
Я должна, Степа вздохнув, сказала я. Наталья вернулась в Ижевск. Счастливой жизни без вас у нее не вышло.
Степан помрачнел и хмуро смотрел на меня.
Ты встречалась с ней? спросил он.
Да. Она умоляла меня поговорить с ребятами, я поговорила с ними, убедила их хотя бы просто выслушать ее. Они виделись с ней, поговорили, но Хреново ей, Степа, понимает, что натворила и понимает, что уже вряд ли сможет, что-то исправить.
Степан сжал мои ладони своими и продолжал хмуро смотреть на меня, ему было больно, я видела это.
Степ, я должна была сказать тебе об этом а ребята, она все же их мать, Степа.
Нормально, Настя, сказал он и опустил голову на наши ладони.
Я, как в прошлый раз, одну свою ладонь положила ему на голову.
Степ, осторожно спросила я. Ты все еще любишь ее?
Он поднял голову и, сжимая мою ладонь, посмотрел мне в глаза.
Очень люблю, Настя.
Детей увезти, я ей не дала, Степан. Ее вина перед ними в том, что она даже не звонила им все эти годы, хоть и могла найти способ общаться с ними. И сбежала она не потому что мужик у нее появился, а потому что до одури боялась за свою жизнь. Она предала тебя и ребят, бросив вас и сбежав, тогда когда была очень вам нужна, но сбежала она не к мужику, а к новой спокойной жизни, которой у нее не вышло. Решать лишь тебе, Степан. Я не оправдываю ее напротив, я ее искренне не понимаю, но я знаю, как сильно ты любил ее. Я вижу, как больно тебе до сих пор и больно тебе не потому что она бросила тебя, а потому что ты не можешь забыть ее. И вряд ли, ты сможешь еще кого-то так сильно полюбить. Все мы грешники, Степан. Порой лучше один раз переступить через свою гордость, чем всю жизнь страдать в гордом одиночестве, но это лишь мое мнение, решать тебе. От себя я могу сказать тебе лишь одно, невыносимо тяжело быть в этом мире совсем одному. Посмотри на Данилу, у него, вообще, без вариантов, он уже никогда не сможет вернуть Веру. Ты не хуже меня знаешь, Степан, исправить в жизни, можно все, кроме смерти я посмотрела на Степана, хотела рассказать ему о своих подозрениях, но раздумала. Зачем напрягать его еще сильнее, ему и так тяжело.
Мы так и просидели со Степаном до утра. Сутки закончились, нам нужно было уезжать.
Держись, Настя, сказал мне Степан, обнимая меня на прощание.
Прорвемся, Степа, уверенно сказала я.
Вернувшись со свиданки, Глеб снова собирался ехать в Ивановск, у камина сидели ребята и он позвал меня в кабинет. Мы вошли и присели на диван.
Ты что-то хотел, Глеб? спросила я.
Он печально посмотрел на меня и положил свою ладонь мне на живот.
Как ты, Настя? тихо спросил он.
Нормально, Глеб. Нормально, так же тихо ответила я, положив свою ладонь поверх его.