Я прикрыл глаза, остервенело закусил кулак. Внутри кипели слова гибрида: «Снова тебе отдала все силы», меня восстановила, но сама она сгорела за эти несколько месяцев демонических атак.
Инсульт. Слово страшное, как приговор вырвалось с облачком пара. Вьюжило. Не чувствуя мороза, рухнул на колени, скорчился на дне глубокой выбоины. За непроницаемым щитом отпустил эмоции и выпал Я рычал, глотая яростные слезы беспомощности и гнева. Отче, не моя воля
Бог был милостив ко мне. Она выкарабкалась, а я отказался от себя. Чтобы восстановить мозговое кровообращение, запрограммированную гибель клеток и некроз тканей, я должен был уничтожить саму первопричину психическую травму удалить всю информацию о последнем кровавом демоническом терроре оборотней. И обо мне.
Это было единственным и правильным решением. Я не сомневался. Выкорчевывая из сердца страх неизвестности, обессиленный, цеплялся за корни, обдирая ладони, ползком выбирался из воронки и убеждал себя, чеканя вслух. Пусть я снова для тебя убийца. Докажу. Невиновен. Изменился. Верну тебя!
Внутри натянулась связующая нить: «Проснулась? Так рано?! Слишком рано! Я не готов», мобилизованный, застыл рептилией среди развороченного Камелота. Глаза превратились в рудимент, принимая ментальные картины. Вокруг бесновалась вьюга, а я видел
Она бежала. Ночью. Босиком по снегу. Очнулась с прежними воспоминаниями и сбегала. От меня.
Не выдержал. Материализовался в саду Гордонов. Несколько километров на одном дыхании и хрупкое тело в моих руках. Уже не контролируя себя, отчаявшийся и невменяемый, я все не мог остановиться, жадно согревая ее поцелуями.
Домой, воробушек. В тепло нес в дом, проваливаясь в рыхлый снег. Она давилась в истерике, брыкалась. Я что-то бормотал, жил моментом. Сумасшедший.
Мерзлую пустошь оглушило девичьим визгом:
Не смей до меня дотрагиваться! Я запрещаю Морозная мартовская ночь разлетелась льдистыми осколками, попадая точно в цель сердце монстра, которое еще недавно глохло, собираясь уйти вслед за той, кто являлась смыслом жизни.
Я знал, на что шел, структурируя ей избирательную амнезию, когда, хладнокровно стирал из ее памяти файлы, послужившие травме. Без событий последних суток теперь я для нее
Чудовище! Вырвалась. Ее знобило. Она держалась на ногах только благодаря горячке, захлебывалась брезгливостью, сдерживала позывы рвоты и рычала. Умру, но не стану твоей бесправной, зомбированной собственностью!
Попятилась. Поймал, охрип, проталкивая через сужающееся горло жалкое:
Ты дала мне шанс. Вспомни
Твоя Камилла умерла. Я не она! плеснула в лицо, словно кислотой и тут же потеряла силы. Перед глазами все поплыло. Меня било отдачей, рубило ее запретом. Действуя на инстинктах, обвился коконом вокруг своего сокровища. Она сжалась затравленным зверьком в кольцах гигантской анаконды и захлебнулась беззащитным всхлипом. Не прикасайся. Слышишь? Ненавижу
Мгновенно перевоплотился человеком, и меня повело. Упасть не позволили. Мелькнули осеняющие крылья херувима. Ее перехватил мой старший друг, соратник Илия. Меня оттеснили двое. Я ждал их как родных. Для Камиллы они числились реабилитологами: психолог Артем Зорин и ее лечащий врач, нейрохирург Джорж Принц. Я же видел их сущность ангелы-хранители, благодаря которым она выжила и до сих пор дышала. Без меня.
Уже который час одичавшим ящером я метался перед закрытой дверью нашей спальни, снова под запретом, осужденный, изолированный.
Очухался, когда поскользнулся на собственной крови: «Натекло», рваные раны оборотней до сих пор сочились. Чертыхаясь, отправился к бару.
В доме было темно и тихо. Максим с собакой уехали к Бригам, отвлекая на себя грозных педагогов. Бывший гибрид под личиной доктора отслеживал каждый вдох своей пациентки. Где-то там остались оборотни, за стеной охранной аномалии огрызались бесы, но особняк Гордонов превратился в крепость и числился неприкосновенным субъектом Неба1. Сам поселок стал зоной демаркации2.
Соорудив нехитрый тампонаж из кухонного полотенца, я всматривался в аномальное северное сияние над темным садом и давился коньяком. Илия встал за спиной. Рядом воплотился второй хранитель ее душеповеренный «таксист» Артем и, выражая негласную поддержку, похлопал меня по плечу:
У тебя остались сутки, чтобы подготовиться к откату.
Думаю, это меньшая проблема. Запинающимися ногами я подорвался к ее телефону, открыл почтовую программу. Тринадцать писем с темой «Я». Рука дрогнула, я осел мимо табурета, теряя телефон. Она проснется и Это все, что она будет помнить обо мне.
Бесстрастный херувим, утративший способность удивляться, присвистнул, поймал меня у напольной плитки, мягко отправляя в кратковременное забытье:
Тебе надо восстановиться
Кухня стала тесной для трех Воинов. Сквозь пелену я почувствовал жжение в груди. Бывший гибрид перехватил одновременно с бутылкой и ее телефон.
Да чтоб тебя имели псы! Увидь я это раньше, преподобный, тебя бы не было в живых! Воздух сгустился, заискрил. Крылатый рефери успел выставить щиты. Родной матерный не вязался с резким лающим акцентом немца. С-сука Зашью тебя, и будешь доказывать отсутствие своей вины
Щелчок зажигалки, и я провалился
Камилла
Глава 1. Пробуждение
Свет скупо падает сквозь высокое стрельчатое окно. «Ранние сумерки или рассвет?» за щелями вертикальных жалюзи метет рыхлый снегопад. Белая венецианская штукатурка стен с эффектом мрамора, матированное фактурное стекло шкафов-купе и высокий зеркальный потолок делают просторную комнату просто необъятной. Сонную тишину периодически нарушает таймер масляного обогревателя. Тепло. Комфортно. Тело пребывает в неге, как после острого приступа болезни. Окинула незнакомое помещение размытым взглядом, убедилась, что его стерильность не является признаком больничной палаты, с облегчением сомкнула тяжелые веки, снова проваливаясь в сон.
Бредовые сновидения на зыбкой грани с явью развеял деликатный стук в дверь. После продолжительного ожидания в комнату бесшумно заглянули.
Ну наконец-то! Ты только перекуси. И снова баиньки. Я сам готовил
Ты?! Смущенно кивнул, с подносом в руках переступил порог, и ободренный моей удивленной улыбкой, поспешил ко мне. Пелена блаженной неги спала, и меня накрыло паникой. Марк? Я в больнице? Меня похитили?! А ты Господи, опять?!
Похитили?! Бог с тобой. Конечно, нет! Тот, кто был моей единственной опорой аккуратно водрузил на свободный край гигантской, идеально заправленной постели поднос и настороженно понизил голос. А раньше похищали?
С подозрением пробежалась взглядом по бокалу с соком, фруктовому салату и румяной творожной запеканке, политой ванильным соусом, пытаясь угадать свою партию и его невербальные посылы.
Трижды.
Кто? Брат прятал глаза и, занимаясь незатейливой сервировкой, прозаичным тоном вытаскивал из меня всю информацию, которую мы оба выучили:
Они не представлялись. Ты находил меня. А те числились погибшими при неизвестных обстоятельствах. Марк вскинул брови, рассматривая меня в упор, и я психанула, нарушая установленный нами протокол. Маркос! Перестань! Ты же знаешь, я ничего не помню! Силы изменили, как и севший голос. Где мы?
Потянулась к навязчиво ноющим глазам, словно вместо родных мне вставили два мутных протеза. Он осторожно отвел мои руки:
В безопасности. Задумчивый близнец что-то набирал в телефоне. Я не узнавала на себе длинную, декорированную яркими принтами батистовую тунику.
Сколько я проспала? Попыталась собрать длинные волосы, приподняться на локтях. Марк успел поймать мою безвольно падающую, тяжелую руку. Вслух вырвалась ироничная усмешка. Ой, на этот раз как-то тяжеловато возвращаться