А ты, я смотрю, уже шустрых вмазал, предположила она наугад. Что на этот раз?
Риталин, просто ответил он и потянулся за сигаретой. Чиркнув зажигалкой, он затянулся, а потом пристально посмотрел на Майю сквозь дым, прикладываясь к стакану.
Самоубийца
Кто бы говорил, в самом-то деле. Ты сидишь на чужой кухне, без трусов и в компании таблеточного психопата, не я. Пей кофе, я старался.
Представив, как он крутился у плиты просто потому, что кофеварка на глаза в обозримом пространстве не попадалась она улыбнулась. И принялась за кофе. Он был слишком крепким, каким-то очень мужским. Но корицы в нем было в самый раз.
Спасибо, Саймон, сказала она еще раз.
Курить будешь? поинтересовался он, протягивая ей пачку сигарет. Она покачала головой отрицательно.
Оставь мне пару затяжек, если можно.
Самые горькие. Просто, чтобы перебить жгучую сладость корицы.
Когда его сигарета оказалась в ее пальцах, белый фильтр был чуть влажным от его губ. И это маленькое, вполне логичное открытие полоснуло ее куда сильнее, чем она сама ожидала.
Ты мне так и не ответила, Хеллстрем допил свой коньяк и отставил стакан. Это у тебя впервые? Сегодня ты первый раз сняла мужика. Притом, именно того, которого захотела.
На дне маленькой чашки осталась только пестрая разнокалиберная гуща в этой влажной черно-коричневой массе Майя затушила окурок. Хотя больше всего ей хотелось ткнуть им в собственную ладонь. Навалившись грудью на барную стойку, она смотрела на Саймона сверху вниз, проваливаясь в густую черноту его расширенных зрачков, вспоминая силу его татуированных рук и его страсть, густо замешанную на злости.
Ты давно хотел быть связанным, Симме. Но сегодня у тебя это тоже было впервые.
Считай, что они нашли друг друга. Твоя внутренняя шлюха и мой внутренний мазохист. Может быть, однажды они встретятся снова, если я не дам ебу окончательно.
А кто я сейчас?
Он сморщил лоб в гармошку, явно изображая активный мыслительный процесс.
Ммм Хорошая, послушная девочка, оказавшаяся не в то время, не в том месте. Выпей со мной, и не смотри на меня так.
А то что?
Я плохой и очень непослушный мальчик, пояснил он, наливая в свой стакан ровно на два глотка и протягивая его Майе. Сам он приложился к горлышку, запрокидывая назад голову с голубым гребнем могавка. Могу быть жестоким.
Почему бы и нет? спросила она минуту спустя, облизывая губы. Кажется, теперь твоя очередь делать, что вздумается.
Он шумно вдохнул, расправляя плечи и вставая со стула.
Я хочу выключить свет, включить музыку и немного посмотреть на сраный город там, внизу. Но сначала я схожу отлить, ты уж извини.
Майя была не против, хотя свет Саймон выключил сразу же.
Он ушел по своим делам, оставив ей терпкое послевкусие коньяка, огромное окно и Стокгольм, мерцающий внизу.
Изголовья у круглой кровати Хеллстрема не было и быть не могло, потому смотреть на город можно было с полным комфортом. Присев на краешек, девушка впервые заметила, что городские огни отражаются и в темном глянце натяжного потолка, делая картинку совершенно ирреальной.
Даже голова закружилась.
Впервые за последние долгие месяцы, львиная доля которых пришлась на едва окончившуюся зиму, Майя перестала чувствовать время. Раньше она осознавала его так отчетливо, будто оно змеилось у нее под кожей, ежесекундно отравляя ей кровь. Сейчас она понятия не имела, ни который час, ни какова цена мгновения.
Предположим, она сняла Грешника в начале девятого, потому что разогрев уже вовсю гремел на сцене клуба. А дальше? Сколько времени они провели в ее кабинете? Олаф не сменился, значит, они ушли до полуночи. Так который час, Майя Нордин?
Втайне от себя самой, она надеялась, что времени у них еще много. Подумав о возвращении домой упасть головой в подушку и забыть была почти болезненной. Майя вдруг поняла: скажи он, что ей пора ее вырвет прямо здесь, от глубокого отвращения к самой идее. Что-то вроде протеста Но обязательно наступит утро, и оно принесет с собой это нелепое, квадратно-гнездовое слово «надо».
Так и быть, она подумает об этом утром, но не раньше.
Спрятав лицо в ладонях, Майя попыталась успокоить бег мыслей, но получалось плохо. Сквозь всю эту внутреннюю суматоху все сильнее проступало желание близости. Ощущение это было новым, и оттого неудобным. Не плоское желание разрядки любой ценой, нет. Ей хотелось быть именно с ним и играть по его правилам, о которых он так ненавязчиво ее предупредил.
Петер искренне верил, что умеет быть жестким в постели. Но его фантазия отказывалась работать дальше сказанного нервным шёпотом: «Отсоси мне». Чтобы понять, насколько это убого, Майе хватило одной попытки. Играть в покорность с человеком, который не способен взять по-настоящему это хуже, чем имитировать оргазм. Противно и неинтересно. При мысли о том, каким затейником может быть Саймон Хеллстрем, ей хотелось зажать одну из разбросанных по кровати подушек между коленками, кусая губы.
Ты охуенный, Симме, констатировала она вслух. Я охуевшая, а ты охуенный
Практически в это же время шум воды сменился гулким звуком уверенных шагов. Бряцанье пряжки ремня, стук массивной цепочки, когда снятые джинсы повисли на стуле
Молча взяв ее за подбородок, он заставил ее поднять лицо. Большой палец его пахнущей мылом руки мягко прошелся по ее губам, будто он всерьез собирался пожелать ей спокойной ночи.
Я повелся не потому, что ты меня захотела, сообщил он с какой-то незнакомой интонацией. Майя не видела его глаз, только вытянутую трапецию светлой, забитой татуировкой груди. Но она была уверена, что он смотрит на нее из-под голубого могавка все тем же тяжелым взглядом. А потому что я тебя захотел.
Майя обняла его за пояс, прижимаясь щекой к его голому животу, вдыхая запах его очень уж горячего тела. Ничего не говоря, позволяя просто смотреть на город, как он и собирался.
Ей снова хотелось кусать и целовать его одновременно, забираясь пальцами за резинку этих белых плавок, содержимое которых упиралось основание ее шеи, чуть мешая дышать. Саймон все так же молча запустил пальцы в кольцах в ее все еще влажные волосы, прихватывая поближе к корням, отчего кожа сладко заныла.
Детка Всего-то чуть за полночь, а мне кажется, что я знаю тебя ебаную вечность. И меня все никак не попустит.
Это риталин, Симме.
Не умничай, ладно? Я хочу потрахаться, а не лекцию о вреде психостимуляторов послушать. Но да, это он самый, опустившись на колени, Хеллстрем посмотрел ей в глаза настолько прямо, насколько это позволяла разбавленная подслеповатым мерцанием улицы темнота. Гребень его волос щекотно касался лица Майи, и она улыбнулась, пытаясь поймать его губами. Не умничай Лучше попроси меня.
Его руки скользнули по ее шее вверх, за уши, пальцы снова нырнули в волосы, сцепляясь в замок на затылке. От лица Саймона шел почти нестерпимый жар, будто его температура взлетела до гриппозной отметки: Майя видела, как он облизывается.
Поцелуй меня, Симме
Он фыркнул, стараясь не рассмеяться.
Мимо.
Возьми меня. Как ты хочешь.
Саймон коротко прижался к ее лбу горячими сухими губами, укладывая Майю на лопатки поверх скользкого атласного покрывала. В какой-то момент ей стало страшно от его неукротимой настойчивости и от этого ненормального тепла. Прямо над ними переливались огни ночного города, отражавшиеся в натяжном потолке.
Кажется, ты хотел включить музыку
Я передумал. Сегодня я буду слушать тебя.
Саймон
Заткнись.
Возбуждение и страх странная смесь, неизменно запускающая каскадную цепную реакцию ума и тела. Пока ладони Хеллстрема жадно утюжили ее кожу через майку, Майя старалась не думать о силе этих разрисованных рук. Ей действительно следовало заткнуться уже хотя бы потому, что она сама хотела его так, что просел инстинкт самосохранения. Казалось, сейчас, в темноте, Саймон наверстывал упущенное тогда, при свете, когда был связан. Он трогал все, чего раньше касался только глазами, не выбирая степень нажима и силу трения.