«Это, скорее всего, газы, успокоил он себя, вспоминая познания в освоенных в Петербурге науках. Так вот чего боятся инородцы, коротко улыбнулся Мирон, присев на камень возле воды. Какое красивое место, разглядел он на другом берегу огромные поляны высоких диковинных фиолетовых цветов. Чего же тогда Гурьян испугался? Даже заикаться стал».
Но тут же необъяснимое чувство беспокойства закралось в душу: какой-то обманчивой показалась эта безмятежная тишина, эти замысловатые круги на воде, эти радующие глаз цветочные поляны. Завороженным взглядом рассматривал Мирон открывшееся перед ним чудное место, словно особый неведомый мир окружил его. Сколько раз он мысленно отправлялся сюда, но созданные его воображением картины оказались далеки от реальности.
«Буйство зелени и цветов и что-то таинственно-пугающее в этой окружающей безветренной тишине», отметил он про себя.
Природа словно прочитала его мысли, и со стороны цветочных полян пахнуло свежим ветерком. Какой-то неведомый аромат, проплыв над озером, окутал сознание Мирона. Дёргая носом, он старался понять, что это за незнакомое благовоние, откуда оно.
«С озера? Или с цветочных полян?.. А может это загадочное место, рождает букет неведомых запахов трав и деревьев?»
Резкий свист заставил его повернуть голову в сторону. Гигантская змея4, похожая на длинное тонкое бревно, прошуршав в высокой траве, выползла к воде в саженях двадцати от Мирона.
«Откуда такая рептилия?!» вскочил он, раскрыв от удивления глаза. В его представлениях о животном мире её можно было сравнить разве что с огромной анакондой.
Быть того не может!» тряхнул головой Мирон, стараясь прогнать видение, но змея не исчезла, а только замерла, пригревшись на жарком солнышке.
Холодок страха понемногу стал щекотать его душу. Незнакомые запахи всё настойчивее пробирались куда-то внутрь, затуманивая сознание. Круги на озере стали приобретать всё более замысловатые очертания, напоминая по форме неземных чудовищ.
Мирон донёсся до него голос Марьяны. И вот она сама, восседая на вороном коне, расплывчатым силуэтом поднялась над забурлившими водами озера.
Изыди, сатана! отмахнулся Мирон от наваждения. Словно растаявший туман, исчезла Марьяна. Но змея она зашевелилась и, издав холодящий душу свист, медленно поползла в его сторону.
«Видение это или явь?» промелькнула в голове неуверенная мысль.
«Бежать нужно отсюда», прошептал ему внутренний голос.
В полузабытьи, припадая к земле, кинулся он в сторону расщелины, держа наготове кинжал на случай обороны. Враз нахлынувшее сильное потрясение молоточками застучало в его голове. Не страх его гнал отсюда, а внутреннее чувство самозащиты.
«Эти странные запахи не они ли являются причиной помутившегося сознания? едва доходило до Мирона суть происшедшего. Эти виденияВнезапно навалившаяся слабость»
С каждым шагом Мирон чувствовал, что силы постепенно оставляют его. Спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев, он торопился как можно скорее покинуть это злосчастное место. Худощавая фигура с перекошенным от злобы лицом, как видение из прошлого, встала на его пути.
«Помоги, сил уже моих нет, сейчас в пропасть сорвусь!» голосом, полным мольбы, прокричала она. Какие-то смутные воспоминания проснулись в его памяти. Словно луч солнца, ворвавшись в темноту небытия, осветил потерянную связь с прошлым.
«Игнат! чуть было не вскрикнул Мирон. Это он столкнул меня в пропасть За что?.. Золотой идол Арест» стали всплывать в памяти отрывки прошлого. Болезненная пелена накрыла его сознание: перед глазами, в дьявольских обличиях, пробежали: Игнатий с остервенением секущий Прокопия Столярова, Бакай обвиняющий его в краже идола, конвоиры стерегущие по пути в острог, крик просящий о помощи и как завершение тому растаяла чёрная бездна той злосчастной пропасти, которая невидимой стеной отгораживала его от жизни в Сибири.
Собрав последние силы, Мирон в полусознательном состоянии выбежал в залитый солнцем пролесок. Карька, подняв голову от сочной травы, тревожно заржал и поспешил навстречу хозяину.
Как же мне взобраться на тебя? поднял Мирон мутный взгляд на своего скакуна. Сил больше нет тщетно попытался он вскарабкаться в седло.
Жеребец, словно прочитав мысли хозяина, лизнул его руку и лёг подле Мирона на живот.
Ах ты умница! обхватил тот его шею, вскарабкиваясь на спину. К Серафиме, дружок еле прошептал он на ухо лошади.
Карька постоял, покрутил головой и тихой рысью направился в сторону поселья Устина Агапова.
Прикрыв глаза от слепящего солнца, Мирон склонился в густую гриву коня. Открывшиеся вдруг потерянные эпизоды прошлого вновь туманной явью заполнили все его мысли. Перед глазами проплыли: Бикатунская крепость, куда его определили для службы в местный гарнизон, опасные горные тропы на сборе ясака, стычки с маньчжурами, не желающими покидать эту благодатную окраину России. В памяти воскресли последний поход в экспедиции Клюге, несправедливое и жестокое обвинение в краже золотого идола.
«Как же друзья? сам по себе возник вопрос. Что они теперь обо мне думают? Считают, что вор?.. А Марьяна? Ведь она поверила в несправедливость обвинения в краже шкатулки с драгоценностями. А теперь хищение золотого идола, и опять он».
Мирон с горечью тряхнул головой.
«За что же, Господи, мне такие жестокие наказания?! Ведь есть же мера человеческого терпения!» как ножом в сердце отозвался открывшийся провал в памяти.
Потянувший свежий ветерок с реки немного привёл его в чувство, а вон и мельница появилась на горизонте ещё чуток, и они будут на месте
Подойдя к частоколу вокруг поселья, Карька грудью торкнулся в ворота, но на этот раз крепкие засовы перекрыли дорогу гостям. Испустив протяжное ржание и не дождавшись никого из поселенцев, он развернулся и копытом стал бить в тяжёлые бревенчатые двери.
Погодтя, погодтя!.. Эй, мужуки, пойдёмте-ка глянем, кто енто так в вороты бацкаить, раздался приглушённый женский голос из-за частокола.
А ты чо, испужалась, Аграфена? иронически ответил мужской бас.
Через мгновение ворота со скрипом отворились и полная женщина, вскрикнув, взмахнула замаранными в земле руками.
Ой, Господи, коняга в вороты торкается!.. А седок-то живой али нет?!
Живой я, тётка, живой, прохрипел Мирон. К Серафиме бы проводила.
Никак Антипов постоялец, вышел вперёд худой рыжебородый мужичок.
Он самый, кивнул другой здоровенный детина.
И откеля ты такой? участливо наклонила голову женщина.
Потом махнул рукой Мирон.
Ну чо стоите, рты раззявили! прикрикнула Агрофена. Проводьте до Серафимы.
Да этоть мы мигом, подхватил под уздцы Карьку сухощавый и скорой походкой повёл лошадь в сторону подворья Серафимы
А ты покедова, Федосий, брёвна отеши. Да смотри, чобы ровно баня она ить щалей не любить
Напахнувшие знакомым ароматом целебные травы, напомнили ему хлопочущую над отварами Марьяну.
Давай-ка, Архип, его сюды на лавку, подхватила Серафима с другого бока Мирона. Щас я подушку подложу.
А чево это с им? Обыгается ли? вопросительно глянул рыжебородый на знахарку.
На всё воля Божья, коротко ответила Серафима.
Так-то оно так почесал затылок Архип. Ладноть, пошёл я баню мы с Федосием ставим одна-то, поди, управишьси.
Да иди уже теперяча только мешаться будешь.
Всё поплыло перед глазами Мирона, видения больше не преследовали его, но тяжесть в голове прочно прижала к подушке.
Накось попей, приподняв голову Мирона, поднесла к его губам чашку с тёплым отваром Серафима. Приятная истома враз побежала по его телу, веки сделались тяжёлыми, и он тут же забылся безмятежным, спокойным сном.